Над старой липою хохочет
Луна – кокетка-инженю.
Она, плутовка, сыплет пудрой,
Безумным вальсом кружит сны,
Ей все равно, что будет утро,
Где не останется луны.
Укутана мантильей черной,
Сестра, насмешница, луна,
Ты никому не подотчетна
И ни в кого не влюблена.
* * *
Разбиты стекла в нашем витраже
И не помогут жалобные речи.
Пора учиться тверже быть и резче,
Пора учиться говорить:
– До встречи!
И знать, что мы не встретимся уже.
* * *
Так и живем. То платим, то не платим
За все, что получаем от судьбы,
И в рубище безмолвные рабы,
И короли, рабы в парчовом платье,
Так и живем, не слыша зов трубы.
Мы не хотим, не можем и не знаем,
Что дальше, что потом, что за углом,
Мы разучились рваться напролом,
А тот, кто мог – он быстро забывает
И прячет взгляд за дымчатым стеклом.
Все, как один – воспитанны, одеты
И даже (что греха таить?) умны,
Мы верим Фрейду и не верим в сны,
Какие-то в нас струны не задеты,
А в детях уже нет такой струны.
МОЙ МИР – ТЕАТР
ЗА КУЛИСАМИ
От пьесы огрызочка куцего
Достаточно нам для печали,
Когда убивают Меркуцио –
То все еще только в начале.
Неведомы замыслы гения,
Ни взгляды, ни мысли, ни вкус его –
Как долго еще до трагедии,
Когда убивают Меркуцио.
Нам много на головы свалится,
Уйдем с потрясенными лицами…
А первая смерть забывается
И тихо стоит за кулисами.
…У черного входа на улице
Судачат о жизни и бабах
