Пломбиром на весеннем блюде –
Беззвучный плач гонимых льдов,
Пассажи баховских прелюдий.
Но смолк орган
В тиши собора,
И снег растаял у забора.
Мороз не страшен, а смешон,
Как дьявол на подмостках фарса
Смешон и профилем, и фасом,
И надвигает капюшон,
Дабы из тьмы суровым басом
Пугнуть народ.
Народ в восторге
И в ожиданьи майских оргий.
А на трамвайной остановке
Фонарь, слепой и одинокий,
Свивая время в тонкий жгут,
Всё ждет, когда его зажгут.
СТАРАЯ ЛЮБОВЬ
'Девочка плачет, шарик улетел…'
Дерись, моя любовь,
Дерись за нас обоих,
За суету сует,
За пламя на мостах,
За ржавое пятно
На выцветших обоях,
За все, что я не смог,
За все, чем я не стал.
И старая любовь
С трудом влезает в латы,
Берет щербатый меч
И ржавое копьё,
Ржет из последних сил
Твой Росинант крылатый,
А кажется – труба
Воинственно поёт.
Ах, старая любовь!
Ах, бесконечный бой!
А шарик Окуджавы,
Как прежде, голубой…
ШЕЛУХА
Сдираю шелуху до горькой сердцевины.
За правдою – обман, и за витком виток,
За пролитым вином – несбывшиеся вины,
За пойманной мечтой – упущенный итог.
Сдираю шелуху – аллегро, престо, скерцо! –
Удачи и беды, аскезы и греха,
До одури боясь, что в центре вместо сердца –
Одна лишь шелуха, пустая шелуха…
ОДИНОЧЕСТВО
