– Вы лжете.

– Скажем так: я знал, что вам выдали ложную информацию, полагая, что на ее основе вы напишете книгу. Мы надеялись, что ваша книга встревожит некоторых людей, участников заговора, и заставит их раскрыться. Честно признаюсь, я с самого начала ставил под сомнение разумность этого шага.

– И это все, что вам известно?

– Я пришел к заключению, что у вас были какие-то неприятности, но нас заверили, что вы не пострадаете.

– А кто это «некоторые люди»? И что это за заговор?

Пэрис сделал паузу – видимо, его одолевали сомнения.

– Если никто вам об этом не рассказал, то, пожалуй, пришло время сделать это. Существует заговор. Вполне реальный и опасный. Исчезла значительная часть досье Гувера, они были похищены.

– Как вы об этом узнали?

Монтелан снова помолчал, но, по-видимому, окончательно решившись, продолжал:

– Я не могу посвятить вас во все детали. Однако вы упомянули мое второе имя и, что еще важнее, назвали других во время телефонного разговора утром, значит, я должен сделать вывод, что вы узнали больше, чем мы рассчитывали. Впрочем, это уже не имеет значения. Дело идет к концу. Инвер Брасс сумела завладеть остальными досье.

– Каким образом?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Не можете или не хотите?

– И то и другое.

– Меня это не устраивает.

– Вы знаете человека по имени Варак? – мягко спросил Пэрис, словно не замечая резкого тона Питера.

– Да.

– Так спросите у него. Возможно, он вам скажет.

Питер не переставал внимательно следить за выражением лица испанца, освещенного луной. Монтелан говорил правду: он не знал о смерти Варака. У Питера комок застрял в горле – встреча с третьим потенциальным похитителем досье ничего не дала. Остались, правда, некоторые вопросы, но самое главное выяснилось – у Пэриса досье не было.

– Вы сказали, что я узнал больше, чем вы рассчитывали, но теперь это не имеет значения. Что вы имели в виду? Что «идет к концу»?

– Дни Инвер Брасс сочтены.

– Что такое Инвер Брасс?

– Я полагал, вы знаете.

– А вы не полагайте!

И снова испанец сделал паузу, прежде чем заговорить:

– Группа людей, посвятивших жизнь процветанию нашей страны.

– «Ядро», – сказал Питер.

– Полагаю, можно сказать и так, – ответил Монтелан. – В эту группу входят выдающиеся люди, обладающие огромной властью и питающие безграничную любовь к своей стране.

– И вы один из них?

– Я удостоился этой чести.

– Группа была создана, чтобы предостеречь людей, ставших жертвами Гувера?

– У нее было много функций.

– Сколько времени вы состоите в этой группе? Недель или, быть может, месяцев?

Пэрис, казалось, был озадачен.

– Недель? Месяцев? Вот уже четыре года, как я член группы.

Четыре года?! Здесь какое-то явное противоречие. Насколько ему, Питеру, было известно, эта группа, это «Ядро» Сент-Клера, эта Инвер Брасс была создана, чтобы противостоять дьявольской тактике Гувера, к которой он прибегал в последнее время, то есть запугивал людей, используя имеющиеся у него досье. Это была вынужденная и, к сожалению, запоздалая защита. Казалось, что организация существует не более года, полутора, максимум двух лет, но Пэрис говорит о четырех годах… Да и Джекоб Дрейфус сказал: «Свыше сорока лет я служил родине, затратил бесчисленные миллионы…» Тогда, на пляже, Питер решил, что Дрейфус имел в виду самого себя, а теперь… «Свыше сорока лет я служил родине, затратил бесчисленные миллионы…»

Питер вдруг вспомнил слова Фредерика Уэллса:

«Я нужен стране. Я должен возглавить Инвер Брасс. Остальные стары и слабы.

Их время прошло. Только я способен на это!»

«Четыре года… Свыше сорока лет… Затратил бесчисленные миллионы». И наконец Питер вспомнил письмо Дрейфуса к Монтелану, Кристофера – к Пэрису. «Воспоминания пожирают нас…» Воспоминания о чем?

– Что вы за люди? – спросил Питер, глядя в упор на Монтелана.

– Я сказал все, и мне больше нечего добавить. Вы правы, мистер Ченселор. Я знал о многом, но в любом случае я здесь не для того, чтобы обсуждать подобные вопросы. Я пришел, чтобы убедить вас выйти из игры. Вовлекая вас в нее, некто совершил ошибку. Это ошибка выдающегося, но во многом разуверившегося человека… В этом не было никакого вреда, пока вы оставались в тени и рылись где-то на задворках. Однако, если бы вы стали действовать открыто, это привело бы к катастрофе.

– Вы боитесь? – удивился Питер. – Вы только стараетесь выглядеть хладнокровным, а в глубине души напуганы до смерти.

– Разумеется, я боюсь. За вас, за всех нас…

– Вы имеете в виду Инвер Брасс?

– Да, и многое другое. В нашей стране произошел раскол между народом и правительством. В верхах процветает коррупция, и дело не только в борьбе за власть. Статьи конституции грубо нарушаются, наш образ жизни поставлен под угрозу. Я далек от того, чтобы драматизировать события, я лишь констатирую положение вещей. Я родился и вырос не в этой стране, знаю, что такое произвол, и поэтому могу лучше судить о том, к чему все это приводит.

– Так где же выход? Да и есть ли он?

– Выход, конечно, есть. Строгое, объективное соблюдение законности. Повторяю: объективное. Необходимо открыть глаза народу, указать ему на опасность злоупотреблений. И сделать это надо, не забывая о благоразумии, не прибегая к излишне эмоциональным обвинениям и взаимным наговорам. Наша система будет функционировать, если ей дать шанс. Процесс уже начался, и теперь не время для взрывоопасных разоблачений, а время для тщательного анализа и раздумий.

– Понятно, – медленно произнес Питер. – Еще не настало время, чтобы рассказать об Инвер Брасс, не так ли?

– Нет! – решительно заявил Монтелан.

– А может быть, оно никогда не настанет?

– Может быть. Я уже сказал вам: время Инвер Брасс прошло.

– Так поэтому вы хотели заключить соглашение с Джекобом Дрейфусом? С Кристофером?

Слова Питера подействовали на Пэриса как пощечина.

– Не знаю, – еле слышно сказал он. – Я чуть было не позвонил ему. Итак, вы говорили с ним?

– Да, говорил.

– Уверен, что он сказал вам то же самое. Его преданность этой стране безгранична. Он все понимает.

– А я не понимаю. Не понимаю никого из вас.

– Это потому, что вы мало знаете о нас. Но больше я вам ничего не скажу. И прошу вас лишь об одном: бросьте все это. Если не послушаетесь моего совета, уверяю, вас убьют.

– Мне уже говорили об этом. И последний вопрос: что произошло в Часоне?

– В Часоне? В сражении под Часоном?