Будь проклят этот Бертольд! Роулинсов, конечно же, необходимо было убрать. После того как Картрайт все узнал, Роулинс запаниковал и приказал своему зятю убить Элизабет Скарлатти. Чудовищная ошибка! Забавно, поймал он себя на мысли, а ведь уже давно он не воспринимает старую даму как собственную мать. Просто Элизабет Скарлатти… Да, убирать Роулинсов там, в Штатах, было сущим безумием! Как теперь узнать, какие и кто задавал им вопросы? И разве трудно теперь выйти на Бертольда?

– Вопреки тому, что случилось… – начал было Лэбиш.

– Что? – Скарлетт повернулся к нему. Он уже принял решение.

– Маркиз хотел бы сообщить вам, что, несмотря на то что произошло с Бутройдом, все ведущие к нему нити похоронены вместе с Роулинсами.

– Не совсем, Лэбиш. Не совсем. – Голос Скарлетта звучал жестко. – Маркиз де Бертольд получил приказ доставить Роулинсов в Швейцарию. Он не повиновался. Крайне прискорбный факт.

– Извините, сэр?

Скарлетт протянул руку к летной куртке, висевшей на спинке стула. И сказал спокойно и деловито:

– Убейте его.

– Сэр!

– Убейте его! Убейте маркиза де Бертольда. Сегодня же!

– Но послушайте! Я не верю своим ушам!

– Ну уж нет – это вы меня слушайте! В Мюнхене меня должна ждать телеграмма, в которой вы сообщите, что этот идиот мертв!.. И, Лэбиш, сделайте так, чтобы не было сомнений, кто именно убил его. Его убили вы! Нам не нужны сейчас никакие вопросы и расследования!.. Затем сразу же возвращайтесь сюда. Мы вывезем вас в другую страну.

– Мсье, я работаю у маркиза пятнадцать лет! Он был добр ко мне!.. Я не могу…

– Чего вы не можете?

– Мсье… – Француз опустился на колени. – Не просите меня…

– Я не прошу. Я приказываю. Мюнхен приказывает!

Холл на четвертом этаже фирмы «Бертольд и сыновья» был необычайно просторным. В стене напротив входа были огромные белые двери в стиле Людовика XIV – они вели в святая святых маркиза де Бертольда. С правой стороны в комнате стояли полукругом шесть обитых коричневой кожей кресел – словно в кабинете какого-нибудь состоятельного сельского сквайра – с приземистым, прямоугольной формы кофейным столиком перед ними. На столике лежала аккуратная стопка самых модных журналов. С левой стороны находился огромных размеров белый письменный стол с позолоченным бордюром. За столом восседала миловидная брюнетка с завитками волос, аккуратно выложенными на лбу. Но Кэнфилд поначалу не обратил особого внимания на красоту и благородство черт секретарши – он никак не мог оправиться от первого впечатления, точнее, шока, произведенного общей цветовой гаммой холла: пурпурные стены и портьеры на окнах из черного бархата от пола до потолка.

Боже праведный, подумал Кэнфилд. Ведь это же точная копия холла в доме Алстера Скарлетта!

В креслах сидели два джентльмена средних лет в костюмах от «Сэвил Роу». Они были погружены в чтение журналов. Чуть поодаль справа от них стоял мужчина в шоферской форме без головного убора, сцепив руки за спиной.

Кэнфилд подошел к письменному столу. Секретарша с локончиками на лбу сразу же заметила его.

– Мистер Кэнфилд?

– Да.

– Маркиз ждет вас, сэр. – Она сразу же поднялась с места и направилась к громадным белым дверям. Кэнфилд заметил, что один из джентльменов, сидевших слева, огорчился. Он тихо чертыхнулся и вновь погрузился в чтение.

– Добрый день, мистер Кэнфилд. – Четвертый маркиз Шателеро стоял за огромным столом и протягивал ему руку. – Мы не встречались прежде, но посланник от Элизабет Скарлатти всегда желанный гость. Прошу вас, садитесь!

Таким Кэнфилд и представлял себе маркиза – разве только чуть повыше ростом. Маркиз был прекрасно сложен, довольно приятной наружности, подтянутый, с приятным звучным голосом. Однако при всей его мужественности, мужественности покорителя Маттерхорна и Юнгфрау, было в нем нечто не вяжущееся с мужеством, изнеженность, что ли. А может, все дело в костюме? Он был слишком уж щегольской!

– Рад нашей встрече, – улыбнулся Кэнфилд, пожимая руку французу. – Однако в затруднении. Как мне вас величать – мсье Бертольд или монсеньор маркиз?

– Я бы мог добавить к этому ряду несколько отнюдь не лестных имен, данных мне вашими соотечественниками. – Маркиз рассмеялся. – А вы, пожалуйста, действуйте в русле французской традиции, столь презираемой чопорными британцами. Меня устраивает обыкновенное «Бертольд». Сегодня обращение «маркиз» не более чем дань давно вышедшей из моды традиции, романтическая красивость. – Француз улыбнулся и предложил Кэнфилду сесть в кресло напротив письменного стола. Жак Луи Омон де Бертольд, четвертый маркиз Шателеро, был чрезвычайно любезен, признал Кэнфилд.

– Приношу искренние извинения за то, что невольно нарушил ваш распорядок дня.

– Распорядки для того и составляются, чтобы их нарушать. В противном случае жизнь, согласитесь, превращается в рутину.

– Не стану попусту занимать ваше время, сэр. Элизабет Скарлатти желает вступить с вами в переговоры.

Жак Луи Бертольд откинулся в кресле и изобразил на своем лице изумление:

– Переговоры?.. Боюсь, я не вполне понимаю… Переговоры о чем?

– Это сообщит вам сама мадам Скарлатти при личной встрече.

– Мне доставит удовольствие встретиться с мадам Скарлатти в любое удобное для нее время, но я не могу себе представить, о чем пойдет речь. Судя по всему, это не касается каких-то вопросов бизнеса.

– Возможно, речь пойдет о ее сыне, Алстере Скарлетте.

Бертольд пристально посмотрел на Кэнфилда.

– Увы, в данном случае я вряд ли могу быть полезным, я не имел удовольствия… Как всякий человек, регулярно читающий газеты, я знаю, что он исчез несколько месяцев назад. Но не более того.

– И вы ничего не знаете о Цюрихе?

Жак Бертольд выпрямился в своем кресле.

– О Цюрихе?

– Нам все об этом известно.

– Я плохо вас понимаю.

– Странно. Речь идет о группе из четырнадцати человек. Но может появиться и пятнадцатый… Элизабет Скарлатти.

Кэнфилд слышал, как прерывисто дышит Бертольд.

– Из каких источников вы почерпнули эту информацию? И какое вы имеете к этому отношение?

– Я знаю об этом от Алстера Скарлетта. Иначе как я мог оказаться здесь!

– Я вам не верю. И не понимаю, о чем вы говорите. – Бертольд поднялся из-за стола.

– О боже! Мадам Скарлатти заинтересована… И дело не в ней! В вас! И других! У нее есть к вам деловое предложение, и, будь я на вашем месте, я бы его выслушал!

– Но вы не на моем месте, сэр! Боюсь, вынужден просить вас покинуть кабинет. Между мадам Скарлатти и компаниями Бертольда не существует никаких деловых отношений.

Кэнфилд не шелохнулся. Он продолжал сидеть и спокойно гнуть свою линию:

– Тогда попытаюсь выразить свою мысль иначе. Я считаю, вам следует с ней встретиться. Побеседовать… Для вашего же блага. Для блага Цюриха.

– Вы мне угрожаете?

– Если вы не сделаете этого, она, мне кажется, сотворит нечто ужасное. Не мне вам объяснять, какая власть сосредоточена в руках этой женщины… Вы связаны с ее сыном… А она встречалась с ним сегодня ночью!

Бертольд замер на месте. Кэнфилд не мог понять, чем объясняется растерянность француза – фактом ли встречи Скарлетта с матерью или тем, что об этом знает Кэнфилд.

Наконец Бертольд ответил: