дадут!
– Прошу вас!
– Вы просто не понимаете,
Человек с серым лицом безмолвно повиновался. Расшатав доску ботинком, он вытолкнул ее, и дверь распахнулась.
– Великий боже! – воскликнул толстяк в небесно-голубом комбинезоне грузчика. – Парочка трахающихся геев!
– Охрана сейчас прибудет! – прокричал человек в белой рубашке, высовываясь из двери кабинета в дальнем конце коридора.
– Боюсь, что вы опоздали, мистер начальник, – откликнулся грузчик, разглядывая их во все глаза. – Вот она, ваша шпана. Два престарелых пидора, которые решили, что на стоянке автомобилей им будет слишком холодно.
– Пошли, – прошептал Хейвелок, беря русского под руку.
– Какая гнусность! Мерзость! – завопил человек в рубашке. – В вашем-то возрасте! Как вам не стыдно? Кругом одни извращенцы!
– Вы еще не изменили свое мнение относительно пистолета? – спросил русский, выходя в коридор и скривившись, когда Майкл взял его под локоть левой, поврежденной руки. – Я буду серьезно наказан. Я не пользовался им уже много лет. Он теперь у меня как бы предмет одежды, вы же понимаете.
– Извращенцы! Ваше место в тюрьме, а не в общественном туалете! Вы – угроза обществу!
– А я вам говорю – вы получите повышение, как только нужные люди узнают о том, что вы сумели заработать кучу долларов.
– Педерасты!!!
– Отпустите мою руку. Этот идиот привлекает к нам внимание.
– Но почему? Вы же такой душка.
Они достигли второго коридора, ведущего налево к центру аэровокзала. Здесь, как и раньше, туда-сюда торопились рабочие в цветных комбинезонах, руководители в белых рубашках; из дверей кабинетов выпархивали миленькие секретарши. Впереди, в главном коридоре, толпы пассажиров текли в противоположных направлениях – на вылет и для получения багажа.
Через мгновение Хейвелок и его спутник растворились в потоке прибывших пассажиров. Тут же они увидели троицу полицейских, расталкивающих публику с чемоданами и сумками. Хейвелок поменялся с русским местами. Теперь тот оказался слева. Поравнявшись с полицейскими, Майкл с силой толкнул спутника в плечо, бросив его на фигуры в мундирах.
– Нет! Кишки! – по-русски выкрикнул тот, валясь на полисмена.
– Что за черт! – рявкнул тот, потеряв равновесие, и сбил с ног двух своих коллег, один из которых, в свою очередь, уронил престарелую леди с голубоватыми крашеными волосами.
Хейвелок ускорил шаги, торопясь миновать удивленных пассажиров, толпящихся у эскалаторов, ведущих к месту выдачи багажа. Слева возвышалась сооруженная в соответствии с чьей-то безумной идеей арка в виде небесного свода, ведущая в центральный зал аэровокзала. Он направился туда; путь стал свободнее. Здание терминала с огромными, от пола до потока, окнами было залито ярким послеполуденным солнцем. Шагая к выходу, над которым значилось слово «Такси», Майкл оглядел помещение вокзала. На огромных табло мелькали белые буквы и цифры, обозначая прилеты и отправления самолетов множества авиакомпаний. Расписание жило своей жизнью. Под гигантским куполом зала располагалось множество круглых киосков, торгующих всякой всячиной. Вдоль стен – ряды телефонов-автоматов; при каждом – изрядно потрепанные толстенные телефонные справочники. Майкл направился к ближайшему и уже через полминуты нашел то, что хотел. «Хандельман, Дж.» жил в верхнем Манхэттене. Сто шестнадцатая улица, Морнингсайд-Хайтс.
Джекоб Хандельман, приют на дороге, торговец убежищами для преследуемых и бегущих. Человек, который должен найти укрытие для Дженны Каррас.
– Остановитесь здесь, – попросил Хейвелок таксиста, увидев вывеску в старинном стиле – синий балдахин с бахромой над входом, украшенный маленькой золотой короной и надписью «Отель Кингз Армз». Он очень надеялся, что ему не придется заночевать в городе; каждый час увеличивал расстояние между ним и Дженной. Но, с другой стороны, совершенно невозможно расхаживать вокруг Колумбийского университета в поисках Джекоба Хандельмана с чемоданом в руках. Садясь в машину в аэропорту, он попросил шофера проехать через мост Трайборо, затем свернуть на запад к Гудзону и уже оттуда – на юг в сторону Морнингсайд-Хайтс. Он хотел проехать по 116-й улице, посмотреть на дом, а затем найти надежное место, где можно оставить багаж. Была середина дня, и нужный Майклу человек мог находиться где угодно на обширной территории университетского городка.
Во время учебы в аспирантуре Принстона Майклу довелось дважды побывать в Колумбийском университете. Один раз – на лекции заезжей знаменитости из Оксфорда о постнаполеоновской Европе, другой – на межуниверситетском семинаре аспирантов. На семинаре обсуждались проблемы трудоустройства. Ни в одном из этих кратких посещений не было ничего запоминающегося. В результате он практически не знал ничего о географии университетского городка. Это обстоятельство, возможно, не имело никакого значения. Гораздо хуже было то, что он ничего не знал о Джекобе Хандельмане.
Отель «Кингз Армз» располагался за углом по соседству с жилищем Хандельмана. Это был один из тех симпатичных маленьких отелей, которые пытались сохранить свой дух старины, невзирая на порядки кампуса, подобно старому «Тафту» в Нью-Хейвене или «Инну» в Принстоне. Повидавший немало на своем веку, отель был скорее местом временного пристанища приглашенной профессуры, нежели студенческих тусовок. Вид и запах потемневшей от времени настоящей английской кожи придавал всей атмосфере подлинный академический дух. Не исключено, что здесь что-то знают о Хандельмане, тем более что жил тот неподалеку.
– Естественно, мистер Хирфорд, – произнес клерк, читая регистрационную карточку. – Доктор Хандельман время от времени посещает нас – немного вина или ужин с друзьями. Очаровательный джентльмен, с прекрасным чувством юмора. У нас тут все зовут его Рабби.
– О, я не знал, что он был раввином!
– Не уверен, что он действительно был раввином, хотя вряд ли кто-либо здесь просил его предъявлять документы. Он профессор философии и, насколько мне известно, частенько выступает с лекциями по иудаизму. Вы получите громадное удовольствие от общения с ним.
– Не сомневаюсь. Большое спасибо.
– Коридорный! – позвал клерк, звоня в колокольчик.
Дом, в котором жил Хандельман, располагался между Бродвеем и Риверсайд- Драйв; отсюда открывался симпатичный вид на парк Риверсайд и полноводный Гудзон. Это было солидное здание из белого камня, своего рода памятник эпохи первоначального накопления капиталов. Эти выстроенные в вычурном стиле здания, переживая кратковременные периоды исторического любопытства, медленно, но неуклонно умирали, слишком громоздкие и неуклюжие, чтобы приносить прибыль. Когда-то в его парадном за массивными дверями из стекла и кованого железа сидел швейцар; теперь же его заменил двойной замок на внутренней двери и переговорное устройство, позволяющее посетителям общаться с жильцами.
Хейвелок нажал на кнопку звонка с единственной целью – проверить, дома ли Хандельман. Динамик молчал. Он позвонил еще раз. Тишина.
Майкл вышел на улицу и перешел на противоположную сторону, размышляя над дальнейшими действиями. Он уже позвонил в справочную университета и узнал местонахождение и номер кабинета Хандельмана. Потом, представившись сотрудником администрации, интересующимся расписанием профессора на четверг, узнал, что до четырех часов тот встречается с соискателями-докторантами. Было уже около пяти; Майкл начал нервничать. Куда он мог деться? В принципе нет никаких оснований полагать, что профессор после работы должен прямиком спешить домой, но у торговца безопасностью, который только спрятал или еще прячет женщину, бежавшую из Парижа, должны быть определенные обязательства. Хейвелок думал о том, что лучше – пойти к профессору в университет или пытаться
