совпали, и вы поверили ему.

– Да, поверил. И вы бы поверили, окажись на моем месте.

– Это же частенько говорил мне один достойный человек – таким, как он, вам никогда не стать.

– Я не заслуживаю подобного отношения. Он руководствовался идеей, которую я ставлю превыше всего. Мы должны быть сильными.

– Я не знаю ни одного разумного человека, который стал бы спорить с вами. Однако сила бывает разной. Одна дает возможность спокойно жить и работать, другая – вызывает агрессивность. Дикарь не способен контролировать свои бушующие эмоции, он не может проявить гибкость, и в какой-то момент агрессия выплескивается наружу, провоцируя ответ, губительный для него самого.

– Да кто вы такой, собственно говоря?

– Всего лишь историк, сбившийся с пути истинного. Но речь идет не обо мне, а о вас. Все, что вы передали ему, капитан, находится сейчас на расстоянии вытянутой руки от русских. Тот самый «генеральный план», о котором, по вашему мнению, должно знать человечество, во всех своих деталях находится на пути в Москву. Это произошло потому, что человек, получивший от вас сведения, сумасшедший, и он уже был на грани безумия, когда вы работали с ним.

– Я вам не верю, – произнес Деккер помертвевшим голосом, вставая с кресла.

– Но тогда почему, как вы думаете, я оказался здесь? Почему я все это вам говорю? Отбросив в сторону все личное, неужели вы полагаете, что кто-то в здравом рассудке вот так с бухты-барахты начнет рассуждать о подобных материалах? Да понимаете ли вы, что означает для страны безумие ее государственного секретаря? И я хочу напомнить вам, капитан-лейтенант, что вы не обладаете монополией на патриотизм. Никто не имеет на него исключительного права.

Деккер встретился взглядом с Хейвелоком, но через несколько секунд не выдержал и отвел глаза. Он отвернулся; его мощная широкоплечая фигура под форменным кителем как-то сразу поникла.

– Вы хитростью заставили меня сказать то, что я никогда ни за что не сказал бы.

– Это моя работа.

– Со мной кончено. Я погиб.

– Может, и нет. Насколько я понимаю, во всем Пентагоне не найти человека, более вас заинтересованного в сохранении всего этого в тайне. Ваша легенда провалилась, и эту боль вам никогда не избыть. Мне-то лучше всех известна способность Мэттиаса убеждать любого… Нам нужна помощь, а не судебный приговор. Запрятать вас в Ливенуорт – значит породить нежелательные слухи. Мы сейчас ведем гонку с завязанными глазами. Не исключено, что вы как раз тот человек, который способен нам помочь.

Деккер повернул посеревшее лицо к Хейвелоку, сглотнул и выдавил:

– Я сделаю все, что в моих силах. Но чем я могу быть полезен?

Майкл поднялся с кресла, обошел вокруг стола и остановился лицом к лицу с офицером.

– Во-первых, все, что вы здесь от меня услышали, не должно быть повторено ни при каких обстоятельствах.

– Боже мой, да конечно же нет.

– Правильно. Иначе вы подпишете себе смертный приговор.

– Я подпишу смертный приговор стране. У меня нет монополии на патриотизм, мистер Кросс, но я – патриот.

Хейвелок сделал несколько шагов по комнате, проходя мимо софы, он вспомнил о Дженне. Она осталась наверху, так как они оба пришли к выводу, что ее присутствие может помешать разговору. Точнее, Дженна сама настояла на этом. Уперевшись взглядом в бронзовую чеканку на стене, он произнес:

– Я хочу выдвинуть одно предположение, капитан. Момент, когда Мэттиас прекратил встречи с вами, наступил неожиданно, не так ли?

– Да. Я неоднократно звонил, естественно, не в госдеп, но он никогда не откликался на мои звонки.

– Говорите, что не в госдеп? – Майкл резко повернулся к офицеру. – Но вы же туда звонили. Именно поэтому я сумел выйти на вас.

– Всего лишь три раза. Дважды для того, чтобы сообщить о воскресных совещаниях в Пентагоне, и один раз проинформировал, что в пятницу ложусь на небольшую операцию и пробуду в госпитале до вторника или среды. Он выразил сочувствие, но сказал, чтобы я никогда больше не пытался связываться с ним в государственном департаменте.

– Следовательно, вы звонили в охотничий домик?

– А также к нему домой в Джорджтаун.

– Но это уже позже?

– Да. Я звонил каждый вечер, но он не подходил к телефону. Поймите меня правильно, мистер Кросс. Я прекрасно понимал, что сделал. Я знал, насколько чудовищно нарушил все правила, но всего несколько минут назад ничуть не жалел об этом. Я не могу изменить свои убеждения, они срослись со мной. Но пять месяцев тому назад я был удивлен и, возможно, испуган. Мне казалось, что я брошен посреди пустыни…

– Это ломка, – прервал его Хейвелок. – Вы пристрастились к самому мощному наркотику в мире под названием Энтони Мэттиас. И внезапно оказались лишены его.

– Совершенно верно. С ним я провел пьянительные дни, лучшие дни моей жизни. Но затем по непонятной причине все кончилось. Я думал, что каким-то своим поступком разочаровал его или что данные, представленные мной, оказались неполными и не удовлетворяли его. Я ничего не понимал и знал только то, что меня без всяких объяснений отбросили в сторону.

– Да, я понимаю, – сказал Майкл, вдруг вспомнив ту ночь в Канье-сюр-Мер, когда его друг, находящийся в пяти тысячах миль к западу, отказался подойти к телефону. – Я только удивлен тем, что вы не довели дело до конца, не постарались каким-то образом встретиться. Вы имели полное право на объяснение.

– Необходимости в этом не возникло. Объяснение, в конечном итоге, было дано.

– Каким образом?

– Однажды вечером, когда я в очередной раз безуспешно пытался с ним связаться, мне позвонил какой-то человек…

Резкий непрекращающийся звонок телефона прервал беседу. Хейвелок бросился к аппарату. Этот звон означал возникновение чрезвычайной ситуации.

– Говорит Лоринг, – раздался в трубке хриплый громкий шепот. – Я ранен. Все в порядке, но меня ранили.

– Где вы?

– В мотеле на дороге три-семнадцать, около Харрингтона. Мотель называется «Полет фазана». Блок двенадцать.

– Я высылаю врача.

– Нужен особый врач, Хейвелок. Воспользуйтесь аэродромом в Дентоне.

– Что вы имеете в виду?

– Я должен был убираться оттуда… Захватил полицейскую машину…

– Полицейскую?! Но почему?

– Все расскажу позже… Итак, врача-специалиста с полной сумкой шприцев.

– Ради бога, Чарли, скажи толком!

– Я захватил одного сукина сына… Сейчас он прикручен голым к кровати… Никаких ампул, никаких бритв. Один из них в наших руках…

Хейвелок лихорадочно накручивал диск телефона в Пятом стерильном, раздавая необходимые распоряжения. Капитан-лейтенант Деккер молча наблюдал, стоя у стены. От бравого офицера осталась лишь скорлупа, и он стал похож на фанатика-крестоносца, неожиданно утратившего веру в правоту своего дела. Президент был проинформирован, врач-специалист был найден, и его уже везли к вертолету, чтобы переправить в сопровождении сотрудников Секретной службы в Мэриленд. В шести милях от Пятого стерильного на аэродроме Куантико Хейвелока ожидал второй вертолет. Агенты, прибывшие с Деккером, уже сидели в машине, чтобы сопровождать Майкла. Последний звонок был сделан по аппарату внутренней связи. Майкл звонил наверх Дженне Каррас.

– Я уезжаю. Лоринг в Мэриленде. Он ранен, но похоже, что ему удалось поймать «путешественника» – не спрашивай меня как. И ты была права. Один источник. Он сейчас здесь и ему есть что рассказать.