Николай Hегорев, редактор «Опыта» и вместе с тем убийца своего родного брата.
Мишка Maлинин, разбойник из Мурома и тоже редактор «Опыта».
Владимир Шрам, ископаемый идиот, большая редкость, имеющаяся при редакции «Опыта».
Грачев, из свиней.
Свинья.
Корыто.
Дураки.
-
Шрам. Виссарион Григорьевич Белинский, распахавший впервые заглохшее поле русской критики, был сын бедного лекаря.
Слышен собачий лай, петушиный крик, блеяние козлов и другие скверные звуки; входят оба редактора, за ними небольшая свита из дураков.
Николай Негорев
Maлинин
Николай Негорев. Поправь: Андрюшка был ужасный подлец, а Николя — хороший человек.
Малинин
Шрам
Один из дураков бьет его по рылу, он умолкает; в это время входят несколько дураков и вносят корыто, вымазанное гущей.
Mалинин
Николай Негорев. Позвать Грачева: он из свиней и хорошо знает свинский язык.
Грачев
Начинается страшный шум; дураки лают по-собачьи, мяукают по-кошачьи и кукарекают по- петушиному.
Шрам
Николай Негорев. В редакцию прислана статья.
Грачев
Дурак
Николай Негорев. Проси.
Свинья
Грачев. Кого я вижу? Это она — моя божественная Хавронья! Хрю-рю!
Свинья. Хрю-рю-хрю!
Грачев. Хрю-рюх!
Свинья бросается в его объятия, они обнимаются и целуются. Молчание. Немая картина трогательного свидания двух нежных любовников. Грачев о чем-то тихо разговаривает со свиньей на свинском языке.
Свинья
Грачев. Предмет моей страсти спрашивает редакцию «Опыта», получена ли ее статья о свинской литературе.
Шрам
Николай Негорев. Статья вашей невесты будет помещена в следующем нумере.
Грачев. Хрю-хрю.
Нежно обнявшись со свиньей, уходят.
Николай Негорев. Дураки, уведите идиота в хлев, привяжите на цепь и дайте ему немного сена, только посматривайте, чтобы он не ушел.
Дураки уводят под уздцы Шрама; Малинин и Николай Негорев остаются одни.
Друг мой! Добродетельный брат мой не выходит у меня из головы. Я его ненавижу. Он невинен и добр, как ангел, а я зол, как дьявол. Он умен, а я глуп; ты знаешь: я глуп непроходимо…
Малинин. По глупости ты почти равен со мной.
Николай Негорев. Я написал на него канальскую повесть — ничего не подействовало: все знают его ангельскую доброту. Как бы мне убить его? Я пробовал утопить его, но не утопил. Душа горит! Мне хочется пить. Дай пить да посвисти: я не могу пить, если подле меня не свистит кто-нибудь.
Малинин свистит подобно кучеру, поящему лошадь Николай Негорев пьет.
Я так зол! Мне хочется отвести душу: вели позвать идиота.
Дураки вводят под уздцы Шрама; Николай Негорев бьет его несколько времени и, натешившись вдоволь, приказывает вести идиота на водопой; дураки уводят его.
Малинин. Что, теперь тебе лучше?
Николай Негорев. Нет. Я все думаю, как бы насолить брату.
Maлинин. Хавронья смотрела на тебя довольно благосклонно.
