высвечивать, чтобы с ней бороться. Я сейчас много езжу, встречаюсь со студентами, часть из них – «Наши». Я приезжаю к ним, я читаю их манифест. Я им говорю: «Что вы здесь написали? Это же стыдно. С этим я согласен, а с этим нет». И когда демократы начинают говорить мне: «Как ты мог, как ты смел пойти к “Нашим”?» – я отвечаю: «Они дети, студенты, им по 22–23 года. Если за их души не бороться, то как потом жить стране?»
– Но почему вы боретесь за юные души именно на площадке «Наших»?
– Я борюсь на всех площадках. Я езжу ко всем, кто зовет. «Наши», по крайней мере, антифашисты и демо-краты. И я им объясняю: если вы демократы, вы не можете призывать к насильственному методу борьбы с оппозицией. Вы должны бороться с экстремизмом, но не с инакомыслящими. Демократия подразумевает защиту слабого, права человека на иное мнение. Они это понимают и аплодируют. Когда я говорю, что они должны бороться с фашистами, с РНЕ, с ксенофобией, они говорят: «Да!» И когда говорю, что совсем не должны бороться с Хакамадой, Рыжковым, что это глупости, они тоже отвечают: «Да, действительно».
– Так вы за «Наших», но как старший и мудрый товарищ?
– Нет, я за своих. Что же, я отдам им детей? Представьте себе, что еще через несколько лет вся молодежь будет либо РНЕ, либо лимоновцы – и кого выбирать?
– Возвращаясь к ветхозаветным мотивам, процитирую один известный текст: «Блажен муж иже не иде на совет нечестивых». «Наши» – организация одиозная.
– Чем одиозная? Вы прочитали статью о них в трех газетах и видели лицо Якеменко. Но я тоже считаю: то, что делает Якеменко, – ужасно. В СПС был Чубайс, вот уж одиознее не придумаешь, но я всю жизнь голосовал за СПС.
– За что вы так Чубайса?
– За тот путь, которым пошла страна в результате приватизации, за создание олигархической структуры, за раздачу имущества своим, за введение цензуры на телевидении. Именно он ввел практику бесед главных редакторов с представителями администрации президента.
– С вами беседуют?
– Со мной нет. Хотя, ой, забыл, я же этот, как его, кремлевский соловей. Я все делаю по указанию Кремля. А знаете почему? Потому что я учился в одном институте с Сурковым и Фридманом, они были на год младше, и я действительно знаю их с 1981 года. Мы в английский клуб ходили все вместе. Это правда. Интеллигенция всегда всем недовольна. Никогда ничего не предлагает и всем недовольна. Посмотрите, какая беда происходит на демократическом фланге. Они же все время ссорятся, все время друг друга в чем-то подозревают, постоянно что-то выясняют – все это ужасно напоминает трагедию белой эмиграции. До слез. Хотя я плакать не буду. Но очень печально смотреть, как они рвут рубаху на груди, а когда появляется возможность, увольняют на всякий случай ведущих журналистов из газеты «Москоские новости».
– Кстати, об увольнениях. Как бы вы прокомментировали исчезновение из телепространства Леонида Парфенова?
– Леонида Геннадьевича правильно уволили. Вполне можно было сказать: а вот в этом месте должен быть сюжет, но мне его не дали поставить. И все. Дать интервью, в конце концов. Но передавать внутреннее письмо в «Коммерсантъ» – это как-то криво.
– Любопытно, что каждая телеэпоха имеет свое лицо. Начало 1990-х – вальяжные Киселев, Доренко, конец 1990-х – начало 2000-х – нервный, заводной Парфенов, теперь – предельно спокойный, ровный, хладнокровно провоцирующий публику Соловьев. Вы не видите тут закономерности, смена «культовых» ведущих отражает смену политических эпох?
– Я никогда не задумывался над такими вещами, я просто делал свою работу и давал рейтинг. Я никогда никого не подсидел, ни у кого ничего не своровал и не собираюсь. Мне это не надо, у меня замечательная команда замечательно талантливых людей. В целом телевидение сейчас переживает подъем. У нас есть обойма замечательных ведущих и высочайших профессионалов. Андрей Малахов, Леонид Якубович, Леонид Ярмольник, очень остроумно работает утреннее шоу на НТВ – словом, ведущих – разных, тонких, умных – сколько угодно. Брилев, Познер, Сорокина, наши новостники. «Профессия репортер» – это просто шедевр. Потрясающие репортерские работы – остается только снять шляпу.
– Ну что ж, остается и мне попрощаться и снять шляпу.
– Вижу, что книга вам моя не понравилась. Майя, на самом деле это очень хорошая книга. Хотя каждый увидит в этой книге тот смысл, который хочет увидеть. Те, кто меня ненавидит, увидят в ней самодовольного человечка, который обнаглел настолько, что замахивается на целое Евангелие. Те, кого привлекает историческая сатира, увидят жесткое и четкое изображение действующих игроков. Те, кого интересует телевидение, увидят во многом описание процесса. По-моему, довольно красивой у меня получилась романтическая история, не показалось?
– По-моему, история довольно обыкновенная.
– Да, женщины обычно не любят романтические истории. И эстетически книга безупречна. Она написана с позиций медийной персоны, которая живет медийными представлениями, языком, стилизованным под современный русский, под язык определенного слоя московской публики. Это стилизация, но это надо увидеть. Она глубока ровно настолько, насколько глубок читающий ее человек. Вообще, советую Вам перечитать книгу второй раз.
Досье:
Владимир Соловьев – журналист, телеведущий, публицист. Родился 20 октября 1963 года в Москве. Окончил Московский институт стали и сплавов и аспирантуру Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук. Член президиума Российского еврейского конгресса, каббалист. С 1990 года преподавал экономику в университете штата Алабама. Затем вернулся в Россию, занимался бизнесом. С 1997 года – ведущий утреннего шоу «Соловьиные трели» на радиостанции «Серебряный дождь». С 1999 года работает на телевидении. Вёл программы: «Страсти по Соловьеву», «Процесс» (совместно с Александром Гордоном), «Завтрак с Соловьевым», «Соловьиная ночь», «Смотрите, кто пришёл!», «Поединок», «Апельсиновый сок»; в настоящее время – ведущий ток-шоу «К барьеру!» и аналитической программы «Воскресный вечер с Владимиром Соловьёвым» на канале НТВ. Автор книг «Соловьёв против Соловьева», «Евангелие от Соловьева» (переиздана в 2007 году под тем же заглавием), «Русская рулетка», «Мы и Они», «Апокалипсис от Владимира» (2007), «Путин. Путеводитель для неравнодушных» (2008). Увлекается автомобилями, спортом, восточными единоборствами, гастрономией. Отец шестерых детей.
Петр Алешковский: Рыба ложится спать против течения
– Петя, первое, что увидит читатель твоего нового романа – заглавие. «Рыба»[14]. И, конечно, задумается – это что ж за «рыба»? У кого-то возникнут христианские ассоциации, а кто-то решит, что это заглавие слишком тихое, медленное…
– Ну почему? Рыба бывает и стремительной, как щука, например, или мурена. А бывает якобы медлительной, как камбала. А бывает, что рыбой называют фригидную женщину. Кроме того, «Рыба» действительно ассоциируется с Христом. Книга «Рыба» – это история миграции, история русской женщины, которая в 1992 году драпала вместе со своей семьей от геноцида в Таджикистане и попала в Россию, откуда вышли ее предки. Это история о том, как русской пришлось знакомиться с русскими, выживать и выжить. Вера, моя героиня, – медицинская сестра. Про ее метод «лечения» так и не понятно до конца, действительно ли она лечит наложением рук или ей это только кажется.
– А почему главная героиня романа – женщина?
– Меня один раз спросили, почему в «Хорьке» мало положительных женщин. Я ответил, что так было нужно, но в шутку пообещал, что напишу книгу, в которой будут такие женщины. И как-то я думал, думал и решил, что надо написать не просто о женщине, а от имени женщины, потому что лицедейство писателям свойственно. Это интересная и сложная задача. И художественная, и стилистическая, и, безусловно, психологическая. Игра, одним словом. А играть приятно. Вот я пять лет и играл – воевал с самим собой, но
