случай, когда телефонный маньяк совершил насилие. Что, если это – второй такой случай?

Тони почувствовал холодок под ложечкой.

Если бы букмекерам Лас-Вегаса пришло в голову заключить пари относительно возможности того, что Хилари Томас в течение одной недели подвергнется нападению со стороны двух маньяков, не имеющих между собой ничего общего, такой шанс исчислялся бы миллионными долями единицы. А с другой стороны, годы службы в полиции научили Тони ничему не удивляться.

Он вспомнил совершенно голого Бобби Вальдеса, выглядывающего из кухонного шкафчика, с пистолетом в руке.

За окном, в предрассветной мгле, зачирикала пичужка – пронзительно и тревожно, точно преследуемая хищником. Тони прошиб пот, и он вскочил с кровати.

Дома у Хилари творится что-то неладное.

Сделав крюк, чтобы купить молока и яиц, Хилари добралась домой только через полчаса после того, как простилась с Тони. Она страшно хотела есть и была во власти приятной усталости, даже расслабленности. Перед ее мысленным взором витал омлет с сыром и петрушкой. А потом – самое меньшее шесть часов непрерывного сна! Она даже не стала заводить свой «Мерседес» в гараж, а оставила на маленькой полукруглой стоянке перед домом.

Автоматические поливальные машины в виде фонтанчиков обрызгивали клумбы и кусты. В кронах пальм шелестел ветер.

Хилари вошла через парадный вход. В гостиной стояла кромешная тьма. Держа под мышкой пакеты с продуктами, Хилари заперла дверь на два замка и включила свет в гостиной.

Там творилось нечто невообразимое. Обе настольные лампы сброшены на пол. Абажуры разодраны в клочья. Оконный витраж тысячами цветных осколков лежал на полу. Драгоценные фарфоровые статуэтки – там же и в том же состоянии. Кто-то вспорол обивку дивана и кресел, и оттуда торчали клочья. Двумя деревянными стульями, очевидно, колотили о стену, видимо, затем, чтобы превратить их в щепки. Из шкафов повытаскивали ящики и разбросали по полу одежду. Картины искромсаны бритвой. Зола из камина развеяна по дорогому пушистому ковру. Побывавший здесь не пропустил ни одной вещи, ни одного предмета.

Сначала Хилари остолбенела, но уже в следующее мгновение шок уступил место гневу.

– Чертов сукин сын! – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Годами Хилари собирала одну красивую вещицу за другой, истратив на это маленькое состояние. Но дело было даже не в деньгах, потому что большая часть имущества была застрахована. Нравственный ущерб – кто возместит его? В уголках глаз Хилари выступили слезы.

Ошеломленная, она не сразу сообразила, что ей может грозить опасность. А сообразив, замерла и прислушалась.

По спине у Хилари побежали мурашки: ей показалось, будто кто-то дышит в затылок. Оглянулась – никого.

Кладовая была заперта. Если бы в доме кто-то прятался, он бы давно уже вышел.

– Это просто бред, – сказала она себе. – Такого не может быть. Абсурд какой-то.

Позади нее послышался шум. Хилари резко обернулась и посмотрела в сторону столовой. Там что-то захлопало и зазвенело, словно непрошеный гость наступил на битое стекло или фарфор.

Шаги.

Дверь в столовую была сверху обрамлена аркой; Хилари находилась в двенадцати футах от нее. Там было черно, как в могиле.

Еще один шаг и звон битого стекла.

Хилари осторожно попятилась, держа курс на входную дверь, которая сейчас казалась безнадежно далекой! И зачем только она заперла ее!

В проеме показался высоченный, широкоплечий громила. Он несколько секунд постоял в темноте, а затем решительно шагнул в освещенную гостиную.

– Нет! – крикнула Хилари.

Она была так потрясена, что даже перестала отступать. Сердце грозило выпрыгнуть из груди; в горле пересохло; она отчаянно мотала головой: нет, нет, нет!

Он ухмыльнулся; в руке сверкнул огромный острый нож.

Это был Бруно Фрай.

Тони благословлял ночь за пустоту городских улиц, потому что сейчас ему казалось: промедление смерти подобно. Может быть, он уже опоздал.

Его джип несся со скоростью семьдесят миль в час. Он выскочил на Уилширский бульвар и рванул направо, к Беверли-Хиллз, с включенной мигалкой, игнорируя светофоры на перекрестках. У Тони было такое чувство, будто каждая минута может оказаться для Хилари последней.

Хилари закрыла глаза и пожелала, чтобы он испарился. Но когда она заставила себя открыть их, Бруно Фрай все еще был здесь.

Она не могла пошевелиться. Хотела бежать, но страх парализовал все тело. Еще немного – и она без сознания рухнет на пол.

Она не могла говорить, но внутри ее все кричало.

Фрай остановился меньше чем в пятнадцати футах от нее. Одутловатое лицо приобрело мертвенно- бледный оттенок; он весь дрожал от ярости и, казалось, был на грани истерики.

Разве покойники закатывают истерики? Должно быть, она все-таки сошла с ума. Хорошо бы. Но в глубине души Хилари знала, что это не так.

Может быть, это призрак? Она не верила в призраков. И потом, считается, что привидения должны быть почти прозрачными, этот же поразительно материален.

– Сука! – выругался он. – Поганая сука!

В этом жестком, скрипучем голосе невозможно ошибиться!

Но, вспыхнуло у Хилари в мозгу, ведь его голосовые связки должны были уже истлеть, а глотка забита бальзамирующим составом.

Хилари почувствовала, что еще немного – и она разразится безумным хохотом. И тогда ее уже не остановить.

– Ты убила меня! – прорычал Бруно Фрай.

– Нет, – пролепетала она. – О нет!

– Убила! – Он потряс в воздухе ножом. – Зарезала! Не лги! Мне все известно. А ты думала – нет? О господи! Мне так страшно, так пусто, так одиноко! – В его голосе ярость смешалась с настоящей душевной мукой. – Я весь – сплошная рана! Все из-за тебя!

Он медленно преодолел несколько ярдов и снова остановился.

Хилари убедилась, что глазницы покойника не были пусты или покрыты молочно-белой катарактой, как в фильмах ужасов. Глаза были нормального серо-голубого цвета и полны холодной ярости.

– На этот раз ты останешься мертвой! – пообещал Фрай.

Хилари сделала робкий шаг назад и пошатнулась, но не упала. Оказывается, у нее еще есть силы.

– На этот раз я все предусмотрел, принял все меры предосторожности. Я вырву твое смердящее сердце!

Она отступила еще на один шаг, но это ничего не меняло. Даже если она успеет добежать до двери, то прежде, чем она справится с двумя замками, Фрай успеет всадить ей клинок между лопатками.

– Воткну кол в твое смердящее сердце!..

На этот раз ей не удастся взбежать по лестнице и добраться до пистолета.

– Отрублю твою поганую голову! Отрежу язык. Набью рот чесноком, и ты уже не спросишь обратную дорогу из ада.

Хилари слышала набат собственного сердца. От страха ей было трудно дышать.

– Вырву твои вонючие глаза!..