выступает кровь. Он вспарывает ей грудь и достает еще живое, пульсирующее сердце.

По мере того как разыгрывалось воображение, у Фрая напряглись тестикулы и отвердел пенис – еще один клинок, который он всадит глубоко-глубоко в ее восхитительное тело. Сначала пенис, а затем нож – изливая в нее весь свой страх при помощи одного и отнимая жизнь другим.

Фрай открыл глаза. По лицу струился пот. Кэтрин. Чертова ведьма.

Тридцать пять лет, с самого рождения, он прожил в ее тени, ежеминутно терзаемый страхом. Пять лет назад она умерла от сердечного приступа, но до сих пор являлась ему во все новых обличьях, под другими именами – лишь бы вернуть свою власть над ним.

Он использует ее и убьет, тем самым доказав, что больше не испытывает страха. Ее власть кончилась. Теперь он сильнее.

Фрай потрогал сверток под матрацем. Потом достал, развернул и залюбовался запасным ножом.

Он не сможет уснуть, пока не разделается с ней. Этой ночью. Она не ожидает его так скоро.

Фрай взглянул на часы. Полночь. На улицах все еще полно народу: люди возвращались из театров, с поздних ужинов и вечеринок. Скоро улицы опустеют, в домах погаснет свет, и он не будет бояться, что кто- то засечет его и выдаст полиции. В два часа ночи он отправится в Вествуд.

Слесарь поставил новые замки на парадную дверь и дверь черного хода и укатил по очередному вызову.

Отбыли сержанты Уитлок и Фармер.

Хилари осталась одна.

Она не надеялась уснуть и, уж во всяком случае, не собиралась ложиться на свою собственную кровать. Все в спальне говорило о недавней борьбе. Хилари мучили воспоминания. Вот Бруно Фрай выламывает дверь и неотвратимо надвигается на нее с высоко поднятым ножом. В подступающей полудреме его черты начали расплываться и напоминать ее отца, словно это он, Эрл Томас, восстав из мертвых, пытался убить ее. Но дело было не только в том, что эта комната пропиталась испарениями зла. Хилари не хотела оставаться здесь на ночь, пока не поставят новую, особо прочную дверь с латунными засовами. А это произойдет только завтра днем. Теперь же, если Бруно Фрай вернется…

А он рано или поздно вернется, она уверена в этом.

Можно было переехать в отель, но Хилари претила мысль о том, чтобы прятаться от него. Спасаться бегством. Она гордилась своим мужеством и никогда ни от кого не бегала, а давала отпор. Она не сбежала от своих жестоких родителей. Не убежала, когда в их маленькой чикагской квартире разыгралась кровавая драма; не сошла с ума, не искала, как делают многие, спасения в беспамятстве. Не уходила от борьбы в начале своей голливудской карьеры – сначала в качестве актрисы, а затем – автора сценариев. Жизнь не раз сбивала ее с ног, но она поднималась и продолжала борьбу. И побеждала. Она выиграет смертельный бой с Бруно Фраем, даже если придется вести его в одиночку.

Черт бы побрал полицию!

Наконец она решила провести ночь в комнате для гостей – там была относительно прочная дверь, которую к тому же можно было забаррикадировать. Хилари перенесла туда свою постель, развесила полотенца в маленькой ванной.

На кухне она устроила смотр всем своим ножам, выбирая поострее. Огромный мясницкий казался надежнее остальных, но больно уж неуместно выглядел в ее маленьких руках. Вряд ли он подойдет для рукопашной схватки: такой нож требует простора для маневров. Поэтому Хилари выбрала обычный нож с четырехдюймовым клинком, достаточно маленький, чтобы спрятать его в кармане халата, и достаточно большой, чтобы нанести смертельную рану.

Мысль о том, чтобы вонзить нож в человеческую плоть, наполнила ее отвращением, но Хилари знала, что сделает это, если придется защищать свою жизнь. В детстве она постоянно держала при себе нож, пряча его под матрасом. Так она меньше боялась выходок своего непредсказуемого отца. Она только однажды пустила его в ход – когда у Эрла начались галлюцинации. Ему мерещились огромные черви, выползающие из стен, и гигантские крабы, которые якобы лезли в окна. В приступе белой горячки он превратил их дом в склеп, и если она спаслась, то лишь благодаря тому, что имела при себе оружие.

Конечно, пистолет эффективнее ножа. Но полицейские забрали ее тридцатидвухдюймового друга. Чертовы идиоты!

После отъезда детективов Говарда и Клеменца у Хилари состоялся безумный разговор с сержантом Фармером. Она и теперь не могла спокойно вспоминать его.

– Мисс Томас, насчет того пистолета…

– Что насчет пистолета?

– На него нужно разрешение.

– Оно у меня есть. Возьмите в тумбочке. Там же, где пистолет.

Через пару минут:

– Мисс Томас, вы раньше жили в Сан-Франциско?

– Да, восемь месяцев. Работала в театре.

– На этой лицензии стоит штамп Сан-Франциско. Вы знаете, что должны пройти перерегистрацию?

– Нет. Послушайте, я пишу сценарии и не разбираюсь в оружии. Но если нужно, я перерегистрирую его так скоро, как только смогу.

– Да, иначе вы не получите его обратно.

– Как – обратно?

– Я вынужден изъять его у вас.

– Вы что, издеваетесь?

– Таков порядок, мисс Томас.

– Вы собираетесь оставить меня одну, да еще и безоружной?

– Думаю, вам ничего не грозит.

– Кто вам сказал?

– Я только выполняю свой долг.

– Это лейтенант Говард вбил вам в голову такую чушь?

– Детектив Говард не приказывал, но…

– О господи!

– Вам нужно будет внести положенную плату, заполнить бланк – и мы вернем вам оружие.

– А если Фрай вернется сегодня ночью?

– Не похоже на то, мисс Томас.

– Но все-таки?

– Вызовите нас. Поблизости всегда есть какая-нибудь патрульная машина. Мы сразу приедем.

– Тогда нужно будет вызывать священника или фургон из морга.

– Я только выполняю свой долг, мисс Томас.

– А… Что толку!..

Фармер забрал пистолет, а Хилари получила весьма полезный урок. Полиция – правая рука правительства, а на правительство ни в чем нельзя положиться. Если оно не в состоянии сбалансировать бюджет и обуздать инфляцию, справиться с коррупцией в своих собственных рядах; если теряет боеспособность армия – как можно надеяться, что оно защитит ее от взбесившегося маньяка?

Хилари давно поняла, что ей не на кого рассчитывать. Уж конечно, не на родителей. Не на прочих родственников, которые всякий раз умывали руки. Не на органы соцобеспечения, куда она ребенком обращалась за помощью. Не на полицию. В сущности, она могла положиться только на себя.

«Отлично, – раздраженно подумала она. – Я сама буду иметь дело с Бруно Фраем».

Как?

Да уж как-нибудь.