– Ты действительно счастлива?

– Послушай, Джексон, ты любишь меня всем сердцем, и я это знаю. Чувствую постоянно, и это любовь, которую не удается познать большинству женщин. С тобой я счастливее, чем с кем бы то ни было. И я получаю удовольствие от своей работы. Учить – это ни с чем не сравнимое наслаждение, если действительно стараешься наполнить знанием головы этих маленьких демонов. И потом, со временем ты прославишься, станешь самым знаменитым автором детективов после Раймонда Чандлера. Я это точно знаю. Так что прекращай болтать глупости, а не то я опоздаю на работу.

Она вновь поцеловала его, направилась к двери, послала ему воздушный поцелуй, вышла на крыльцо, легко сбежала по ступенькам к 'Тойоте', припаркованной на гравии подъездной дорожки.

Джек схватил трость, прислоненную к одному из стульев. С ее помощью он мог передвигаться быстрее, чем на протезах. Стер конденсат со стекла, наблюдая, как жена прогревает двигатель. Облака пара вырывались из выхлопной трубы. Она выехала на шоссе и повернула к школе, расположенной в трех милях от их дома. Джек стоял у окна, пока 'Тойота' не исчезла из виду.

Джек тревожился за Лауру, хотя не встречал человека со столь решительным характером и уверенностью в себе. Но в мире хватало опасностей, даже в таком тихом уголке, как Сосновый округ. И люди, в том числе и самые сильные, внезапно попадали под колесо судьбы, которое перемалывало всех без исключения.

– Береги себя, – прошептал он. – Береги себя и возвращайся ко мне.

По лесной дороге Растение доехало в разбитом джипе Тила Пливера до асфальтированного шоссе и повернуло направо. Через милю холмы уступили место равнине, а лес – полям.

У первого же дома Растение остановилось и вылезло из кабины. Информация, имевшаяся в памяти Хозяина, подсказала, что 'здесь живут Холлиуэллы'. Подойдя к двери, оно сильно постучало.

Дверь открыла миссис Холлиуэлл – миловидная дама тридцати с небольшим лет. Она вытирала руки о фартук в сине-белую клетку.

– О, мистер Пливер, не так ли?

Растение выбросило щупальца из пальцев Хозяина. Гибкие черные лианы оплели женщину, пригвоздили к полу. Когда миссис Холлиуэлл закричала, толстое щупальце-труба выдвинулось из открытого рта Пливера, пронзило грудь женщины, слилось с ее плотью.

Крик замер.

За несколько секунд Растение взяло женщину под контроль. Лианы и труба, связывающие двух Хозяев, разделились посередине и втянулись в Тила Пливера и Джейн Холлиуэлл.

Растение росло.

Изучив мозг Джейн Холлиуэлл, Растение узнало, что ее двое детей отправились в школу, а муж уехал в Пайн-ридж за покупками. В доме она была одна.

В стремлении увеличить число Хозяев и расширить свою империю, Растение усадило Джейн и Тила в джип и поехало дальше, к перекрестку с другим шоссе, которое вело в Пайн-Ридж.

Миссис Кэсуэлл начала этот день с урока истории. До шестого класса Джейми Уэтли думал, что он не любит историю. Кому могло понравиться такое занудство? У миссис Кэсуэлл история превратилась в интереснейший предмет.

Иногда учительница заставляла своих учеников играть роли исторических личностей, и каждый надевал забавную шляпу, соответствующую изображаемому персонажу. У миссис Кэсуэлл была целая коллекция забавных шляп. Однажды на уроке, посвященном викингам, она вошла в класс в шлеме с рогами, и все чуть не надорвали животики от смеха. Поначалу Джейми даже разозлился; ему не нравилось, что миссис Кэсуэлл так дурачится. Но потом она показала им картины древних судов викингов с искусно вырезанными фигурами драконов на носу, начала рассказывать о том, каково было викингам выходить в затянутое туманом море в те далекие времена, когда никаких карт не существовало, плыть неведомо куда, в далекие дали, где действительно можно было столкнуться с настоящим драконом или свалиться с края земли. Голос ее становился все тише, тише, все наклонились вперед, не желая упустить хоть слово, и скоро они словно перенеслись из уютного, теплого класса на палубу маленького суденышка, которое громадные волны кидали из стороны в сторону. Впереди возвышался загадочный, темный берег, ревел ветер, хлестал дождь... Викингом Джейми изобразил миссис Кэсуэлл на десяти рисунках, и они заняли достойное место в его секретной галерее.

На прошлой неделе мистер Энрайт, инспектор из окружного департамента образования, целый день просидел на уроках миссис Кэсуэлл. Невысокого росточка, в черном костюме, белой рубашке и красном галстуке мистер Энрайт уже несколько раз приезжал в школу, а потому дети его знали. После урока истории, на котором они изучали средневековье, инспектор захотел задать несколько вопросов, чтобы понять, как дети усваивают материал. Джейми и другие ученики так тянули руки, что произвели впечатление на мистера Энрайта. 'Но, миссис Кэсуэлл, – сказал он, – вы же учите их не по программе шестого класса, не так ли? Мне представляется, что это материал для восьмого класса'.

В обычной ситуации класс бы радостно отреагировал на слова Энрайта, расценив их как комплимент. Они бы выпрямились за партами, раздулись от гордости, самодовольно улыбаясь. Но на этот раз они получили четкое указание, на случай, что если возникнет такая ситуация, выдать совсем другую реакцию, а потому поникли плечами, всеми силами изображая крайнюю усталость.

– Класс, – отчеканила миссис Кэсуэлл, – мистер Энрайт хочет сказать, что, по его разумению, я требую от вас слишком многого, подвергаю слишком высоким нагрузкам, мы слишком быстро идем вперед. Вы думаете, что я требую от вас слишком многого?

– Да! – в едином порыве прокричали ученики.

У Мелиссы Феддер, которой все страшно завидовали из-за того, что она могла заплакать в любой момент, по щекам покатились слезы, словно она больше не могла выдерживать напряженного темпа, задаваемого миссис Кэсуэлл.

Джейми поднялся и дрожащим от эмоций голосом произнес заранее отрепетированную речь: