Когда мы должны быть над расчетным местом? - спросил он. Гуревич посмотрел на часы и перевел взгляд на карту. - Через двадцать шесть минут, командир… - Через двадцать минут будем пробивать облачность. - Очень низкая облачность, - осторожно сказал Гуревич. - Значит, пойдем бреющим, иначе игра не стоит свеч, - жестко проговорил Архипцев. - Курс? - Сто тридцать. - Гуревич посмотрел на компас. - Прибавь четыре. Архипцев чуть довернул влево, - Хорош? - спросил он. Гуревич опять посмотрел на компас. - Хорош, - ответил он. - Проклятое молоко! - сказал Архипцев. При слове «молоко» Гуревич посмотрел на правый мотор и улыбнулся. - Ты чего?.. - спросил Архипцев. - Ничего… - ответил Гуревич. - Деда вспомнил.
…До войны Венька жил с дедом в большом южном городе, где люди мягко произносили букву «г» и, повышая голос в конце фразы, разговаривали певуче и иронично. Венька учился в музыкальной школе по классу скрипки. Каждое утро его будил дед. Он подходил к Венькиной кровати и, осторожно стягивая с него одеяло, начинал монотонно бубнить: - Веня, вставай, Веня… Веня, ты опоздаешь в школу, что из тебя будет? Веня, последний раз я тебе говорю, Веня… Или ты встанешь, или я тебя будить больше никогда не буду, одно из четырех… Вставай, петлюровец! - взвизгивал дед и сдергивал с Веньки одеяло. Венька садился на кровати и, не открывая глаз, старался попасть ногами в обе штанины сразу. - Почему «одно из четырех»? - зевая, спрашивал Венька. - Не морочь дедушке голову. Иди умывайся, байстрюк, - говорил дед и уходил на кухню готовить Веньке завтрак. На кухне дед подавал завтрак на стол и, нарезая хлеб, пел бывшим тенором:
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты…
Рядом умывался Венька. - Ты так безбожно врешь, дедушка… - Кстати, - говорил дед. - Когда я тебя отдавал в музыкальную школу, так я думал, что ты научишься только на скрипке врать. Но ты талантливый ребенок… Ты вундеркинд! Ты не ограничился скрипкой и теперь врешь по любому поводу. Где ты шлялся вчера до двенадцати часов ночи, мерзавец?! - Но я же был… - Довольно! - говорил дед. - Завтракай и убирайся в школу. Вот тебе деньги, - дед отсчитывал несколько монет. - На большой перемене выпьешь стакан молока. Понял? Каждый день дед повторял эту фразу. Каждый день Венька брал деньги и обещал пить молоко. И ни разу не истратил эти деньги на молоко. Молоко он терпеть не мог. Не успевал Венька отойти нескольких шагов от дома, как дед открывал форточку и, высунув полбороды на улицу, кричал на весь квартал: - Веня! Веня, стой, тебе говорят!.. - Ну что тебе? - останавливался Венька. Дед критически оглядывал Веньку с головы до ног, - Ты все взял, ты ничего не забыл? - вполголоса говорил дед. - Все, дедушка, все! - Так что ты стоишь столбом? Беги немедленно в школу! Попробуй мне только опоздать, босяк! - кричал дед и с треском захлопывал форточку. Венька уходил, а через несколько минут из ворот появлялся дед в домашних туфлях. Он церемонно здоровался с дворником, и дворник начинал жаловаться на качество метлы. Дед придирчиво рассматривал метлу и возвращал ее дворнику. Потом дворник уходил за ворота и появлялся уже без метлы и фартука. Они переходили улицу и спускались вниз, за угол. Останавливались они у трехэтажного длинного дома с надписью «Городское музыкальное училище». Дед медленно продвигался вперед, заглядывая в каждое окно первого этажа. Дворник осторожно ступал за ним. Вдруг дед останавливался и жестом приглашал дворника последовать его примеру. Они становились на цыпочки и, держась за подоконник, заглядывали в класс, откуда доносилась быстрая веселая мелодия. У рояля стоял Венька и играл на скрипке. Дед поворачивался к дворнику и через плечо большим пальцем показывал на окно. - Ммм? - гордо спрашивал дед. - Мда!.. - с уважением говорил дворник. Обычно Венька замечал деда и делал ему страшные глаза. Дед отшатывался от окна и виновато брал дворника под руку. - Идемте, Степа, - смущенно говорил дед. Они шли вверх по улице, и до самого поворота дед что-то объяснял дворнику, отчаянно жестикулируя руками, и дворник смотрел на него, кивая головой в такт каждому взмаху…
- Курс, Веня? - раздался голос Архипцева. Гуревич сверил показания компаса с картой и сделал поправку на магнитное склонение. - Минус шесть, командир, - ответил он.
…Этот страшный, сжимающий сердце звук сирены запомнился Веньке на всю жизнь… Взвыл выходящий из пике невидимый самолет, и сразу же вслед за этим раздались два взрыва. Вздрогнул весь квартал. Ничего не понимая, Венька прижался к стене дома. Он не испугался, он просто ничего не понял. Оборвалась сирена, и только звон сыплющихся стекол нарушал внезапную тишину. Мелодично, как весенний ручей, звенели и переливались осколки. И вдруг крик!.. Одинокий женский крик! Венька рванулся и побежал к своему дому. Обогнув угол, он выскочил на свою улицу и остановился как вкопанный. Потом медленным шагом направился к тому месту, где был его дом. Дома не было… Лежали исковерканные ворота. Виднелась рука дворника, сжимающая метлу. И рядом, совсем рядом, ноги дедушки в домашних туфлях… Небритый, измученный военкоматчик устало возразил Веньке: - Музыканты нужны и в дни войны. - Я не хочу играть на скрипке, - сказал Венька. - Я хочу бросать бомбы… - Мы не можем считаться с желанием каждого… - Я не каждый, - сказал Венька. - Я хочу бросать бомбы! - Поймите… - Я хочу бросать бомбы!.. - крикнул Венька.
…Сто пятнадцатый заканчивал облет того места, где, по данным разведотдела, должен был находиться аэродром немцев. - Я так и думал, - сказал Архипцев. - Здесь ни черта нет, одна бутафория… Он показал вниз на фальшивый аэродром с макетами самолетов. - Ты знаешь, командир, - сказал Гуревич, - это напоминает мне витрину «Гастронома»: консервные банки из дерева и колбаса из папье-маше… Архипцев выровнял машину и лег на обратный курс… - Веня, надо искать там, где мы думали… - Здесь? - показал каргу Гуревич. - Да. Рассчитай. Гуревич взялся за карандаш и транспортир. Архипцев потянул штурвал на себя и, переходя в набор высоты, стал пробивать облачность. - Соболевский! - сказал он спокойно. - Передай домой обстановку и скажи, что мы продолжаем поиск! - Есть, командир! - ответил Соболевский, включил передатчик и начал стучать ключом. Работая на рации, Женька все время зорко поглядывал по сторонам. Кончив передавать, он переключил рацию на прием и взял карандаш. В течение нескольких секунд молчания он успел посмотреть на фотографию миловидной девушки, улыбнуться ей, подмигнуть и сесть как можно удобнее. Тоненькая морзянка пропищала три буквы «ж» и знак раздела - вхождение в связь. Женька начал строчить карандашом. Когда поток точек и тире прекратился, Женька бросил карандаш, огляделся по сторонам, опять, но уже строго, подмигнул девушке и сказал, безразлично уставясь на «Голубых танцовщиц»: - Командир! Штаб получил новые данные разведки. Есть приказ вернуться на базу. Что ответить? Архипцев посмотрел на приборную доску, заглянул в карту Гуревича и, поймав его взгляд, произнес; - Интересно, что это за новые данные? Может быть, они совпадают с нашими предположениями? Женька, отвечай… Он поднял глаза на горизонт и вдруг увидел два идущих наперерез «фокке-вульфа». - Внимание! Слева спереди «фоккеры»! - крикнул он. Мгновенно куда-то исчезли линейка, транспортир, карта - все, что держал в руках Гуревич. Венька прирос к пулемету, зачем-то расстегнул шлемофон… Архипцев отвалил машину вправо и перешел в резкий набор высоты. Один из немцев вошел в пологое пикирование, другой попытался снизу зайти в хвост сто пятнадцатому. Оглянулся Архипцев: - Веня, бей!!! Женька, смотри!!! Сто пятнадцатый сделал разворот и сам пошел в атаку. Немец, идущий сверху, длинной очередью вспорол левую плоскость сто пятнадцатого. Машину затрясло. Короткими очередями стреляет Гуревич. Архипцев бросает машину то вниз, то вверх… Остервенело бьет из крупнокалиберного пулемета Венька Гуревич. - Мы-то придем на базу, - сквозь зубы говорит он. - А вот вы-то что будете делать? В своей кабине крутится Женька. «Фоккер» заходит сбоку в хвост сто пятнадцатого и не попадает в сектор обстрела Женькиного пулемета. - Серега! Дай ручку вправо, я его плохо вижу! - кричит Соболевский. Архипцев заваливает машину вправо. - Хорош? Женька ловит в прицел немца. Поймал! - Хорош! - кричит он и дает длинную очередь. - Хо-рош!!! - исступленно кричит Женька и видит, как «фокке-вульф» переворачивается через крыло и падает, оставляя за собой столб черного дыма. - Красавец!.. - восхищенно говорит ему вслед Женька. Второй немец заходит спереди снизу. - А, сволочь!!! - говорит Архипцев и пикирует на немца, нажав гашетки пушек и пулеметов. «Фокке-вульф» не выдерживает и уходит в сторону. Сто пятнадцатый входит в
