Что с ним стало! Он захлебнулся, поперхнулся, закашлялся и, выпучив на меня потрясённые глаза, хрипло спросил:

– Что ты сказал?!

Но тут же вскочил на ноги, попятился от меня, выронил бутылку и закричал благим матом на весь Оттобрунн:

– Хельга-а-а-а!!! Руджеро!.. Хельга-а-а!!!

Два визита к психиатру ничего не дали…

Напичканный успокоительными лекарствами в количестве, способном повергнуть трех бегемотов в летаргический сон (ничего себе словечко я откопал?!), Эрих Шрёдер сутками шаркал заплетающимися ногами по дому и саду с остановившейся физиономией и замедленной речью.

Когда он сталкивался со мной, он на несколько секунд столбенел, а потом искательно пытался заглянуть мне в глаза, в поисках хотя бы одного ответа на сотни мучающих его вопросов.

Я всеми своими печёнками ощущал, что психически Эрих был раскрыт для Контакта на все сто процентов. Мне стоило только шевельнуть кончиком хвоста, и он сразу же заговорил бы со мной на МОЁМ языке! Мне даже чудилось, что я зрительно вижу его обнажённый мозг, отчаянно рвущийся к общению со мной. Я понимал, что помимо сильного волевого излучения, исходящего от меня (это не похвальба, а элементарная констатация собственных ощущений…), Эрих был достаточно неплохо подготовлен к возможному Телепатическому Контакту всеми Животными, с которыми он общался за время недолгой учёбы в ветеринарном институте – его выперли с третьего курса, – и всей последующей жуликоватой деятельности в компании с Руджеро Манфреди.

Вполне вероятно, что, попадись Эриху в руки книга доктора Ричарда Шелдрейса, он нашёл бы в ней ответы на все вопросы, раздирающие сегодня его бедный, как выяснилось, не очень подготовленный мозг. Мало того, прочти он Конрада Лоренца, он и сам бы мог войти в Контакт с любым неглупым Котом или хотя бы мало мальски мыслящей Кошкой…

Но Эрих, как и Руджеро, никогда ничего нового по своей «специальности» не читал. Только объявления в газетах, отчёт о Кошачьих выставках и разные великосветские сплетни о Котах и Кошках Великих мира сего.

Хотя в то же время Эрих иногда выуживает откуда-то сведения, под которыми я и сам подписался бы всеми четырьмя лапами.

Недавно, кажется, в «Шпигеле», он вычитал, что у знаменитого модельера и самого дорогого законодателя мод Джорджио Армани живёт шесть Котов и Кошек. Любимого Кота Армани зовут Аннибал. Так вот, этот Джорджио говорит: «Я люблю Кошек больше, чем Cобак, так как они имеют качества, которые я очень ценю в женщинах – элегантность, независимость и характер…».

По-моему, прекрасно сказано! Вот тут я полностьк согласен с Армани.

Ну а по поводу уже давно известного мне знаменитого изречения великого Леонардо да Винчи – «Даже самая маленькая Кошка – чудесное произведение», остаётся только развести лапами! Вот когда действительно хочется верить печатному слову!!!

И несмотря на то что у этого Леонардо чего-то не получилось с крыльями для Человека, – это мне Шура рассказывал, – про Кошек старик сказал гениально!..

Конечно, я мог бы пойти навстречу Эриху Шрёдеру и установить с ним Телепатический Контакт, взяв с него слово не трепаться об этом вслух. Чтобы ещё Хельга и Руджеро не стали привязываться ко мне с разной никчемушной болтовнёй.

Но тут против Контакта с Эрихом во мне неожиданно восстало обычно несвойственное мне чувство скаредности. Этакой осторожной и расчётливой бережливости, о существовании которой в себе я и не подозревал. Неужели на меня так быстро и мощно подействовал Запад? Ну надо же!..

Я вдруг подумал: а на кой чёрт мне растрачивать свою нервную энергию на этого Эриха?! Пройдёт неделя-другая, и он сам прекрасно оклемается. И перестанет заглядывать мне в глаза, ища в них подтверждения, что он не сошёл с ума, а Кот действительно говорящий. Ну, дескать, извините, но вот такой странный Кот…

Ведь любой Телепатический Контакт – с Человеком ли, с Животным ли другого вида – поначалу, когда Связи начинает только устанавливаться, требует невероятных нервных затрат, дикого напряжения всех сил. До полного опустошения! Это уже потом, когда мы оба на одной Волне, становится легче. Вспомним Водилу… Сколько сил и нервов стоило сберечь эту Связь… Но там на карту были поставлены Жизнь и Честь! Ради этого стойло, как говорит Шура, «ломать копья».

Хотя Честь сберечь не удалось – немецкая пресса и полиция всё равно объявили Водилу «единственным оставшимся в живых гангстером…», ну а Жизнь…

Если его не прооперируют как следует в Петербурге, так на кой ляд нужна такая Жизнь? С вечными трубками и проводами… А если его всё-таки вернут из растительного существования к нормальному, так его и российское законодательство упечёт.

Кто там теперь докажет его невиновность? Бармен со своим ожиревшим Рудольфом?.. Так Бармен постарается утопить Водилу ещё глубже, только бы самому выскрестись из дела. А Рудику замажут рот куском вестфальской ветчины или страсбургским паштетом – он и не мявкнет.

Помочь Водиле мог бы только я. Не знаю КАК, но я единственный свидетель его невиновности с этим проклятущим кокаином.

Однако я здесь! А мне нужно быть там – в Ленинграде. В нынешнем, чёрт подери, Санкт-Петербурге. Уж там-то я что-нибудь придумаю, чтобы вызволить Водилу. Там, в конце концов, есть Шура Плоткин! А у Шуры голова – дай Бог всем такую.

Вот когда я Контактирую с Шурой, я не то что напрягаюсь, я отдыхаю, словно на курорте! Час трепотни с Шурой Плоткиным заряжает меня такой потрясающей энергией, что я могу сто Котов разметать и десять Кошек оттрахать!..

Так на кой леший мне тратить свои душевные и психофизические силы на Эриха Шрёдера? Как говорит наша ленинградская старуха дворничиха Варвара, «на всех не напасешьси»…