– А как получилось, что у тебя было с собой оружие? – спросил мистер Могилевский у Рут. – Ты же обычно не носишь эту штуку.

– Я и собиралась после тира вернуться в участок, оставить там «пушку», но эти два типа ждали меня в машине и замёрзли. – Рут показала на меня и Тимура. – Я когда увидела нежно-голубую физиономию своего ребёнка и трясущийся хвост нашего друга КЫ-си, то решила, что смогу оставить пистолет в участке и завтра. А сейчас нужно мчаться в лавку, оттуда домой и кормить их чем-нибудь горячим…

– Сто раз говорил – носи с собой. Мало ли что?.. Привыкнешь – перестанешь замечать. Как я, – ворчливо заметил Джек Пински и, отогнув полу пиджака, показал уютно примостившийся там большой пистолет.

– Джек, дорогой! Я занимаюсь эмигрантскими разборками на уровне сплетён, мелких скандалов и примитивного незнания ими наших законов. Я не могу являться к ним обвешанная оружием! Им достаточно того, что я служу в полиции. Это для них и без пистолета очень сильнодействующий фактор. Достаточно вспомнить, откуда они приехали. У нас с тобой абсолютно разные задачи, пойми ты это! Я моим клиентам должна помочь здесь выжить, а ты своим – наоборот…

…Вечер прошёл довольно симпатично. Без ложной скромности могу сообщить, что очень много и хорошо говорили обо мне – дескать, если бы не Мартын, он же Кыся, ещё неизвестно, чем всё это могло кончиться.

Я трескал тортик, запивал молоком, а для Джека и мистера Могилевского делал вид, что ни хрена не понимаю, о чём идёт речь.

Потом оказалось, что мистер Могилевский, кроме большой солёной рыбины (не мог принести сырую, пижон старый, горнолыжник чёртов!..), приволок в подарок Тимуру одну замечательную книгу.

Рут с интересом повертела её в руках, прочитала вслух:

– Лейланд Грегори, Дэниель Батлер и Алан Рэй… «Самые глупые преступники в Америке». Издательство «Ратледж-Хилл пресс». А-а-а… Я слышала об этой книге! Эти ребята несколько месяцев интервьюировали полицию разных городов и собрали огромную коллекцию идиотизмов…

– В прошлом году Батлер заезжал к нам, – негромко поведал Джек Пински. – Он часа два мурыжил меня, расспрашивал про всякие смешные случаи. Я думал, он собирается сочинять сценарий комедии. Я сказал ему, что людей, а особенно детей, калечат фильмы, где все преступники показаны потрясающими интеллектуалами и изощрёнными гениями. Всё это «липа», сказал я ему. В них нет ничего романтического и незаурядного – болван на болване. Вроде вашего сегодняшнего недоноска с ножичком…

– Абсолютно точно! Святые слова, – сказал мистер Могилевский. – Я помню, когда я ещё чалился в Союзе…

– Что-о в Союзе?.. – переспросила Рут.

– Сидел, – тут же охотно объяснил Тимур и с интересом спросил мистера Могилевского: – А по какой, дядя Боря?

– Сто пятьдесят третья, часть первая и часть вторая, – тут же без запинки ответил мистер Могилевский. – Частнопредпринимательская деятельность и коммерческое посредничество. Тогда за это сидели в тюрьме, а сейчас – в Кремле и в Думе.

И рассказал несколько смешных тюремно-лагерных историй. Рассказчик он был превосходный, и все очень даже хихикали.

Короче, как говорил раньше Шура Плоткин – «вечеринка явно удалась!». Она удалась ещё и потому, что я, не будучи вовлечённым в общую болтовню, сделал одно открытие, которое вряд ли смог бы совершить, если бы трепался со всеми на равных.

Я очень отчётливо увидел, что и сорокалетний Джек со своим пистолетом под мышкой, и почти семидесятилетний мистер Могилевский со своим стимулятором в сердце давно, трепетно, нежно и тайно влюблены в сержанта полиции Рут Истлейк!..

На мгновение я вдруг почувствовал укол ревности. Не из-за себя – не считайте меня идиотом. Из-за Шуры. Мне показалось, что лучшей Женщины для него просто и пожелать невозможно. Я был почему-то свято убеждён, что мой Плоткин обязательно понравится Рут. То, что Рут понравится Шуре – тут у меня вообще не было никаких сомнений! Что я, Шуру не знаю, что ли?! А то, что у него ТАКИХ ЖЕНЩИН не было – клянусь чем угодно…

Мало того, и Ребёнок уже готовый! Взрослый, умный, смелый, симпатяга… С таким Ребёнком вообще – кайф. Ни с пелёнками не надо мудохаться, ни в коляске его возить. Даёшь ему пару долларов на весь день, и Ребёнок чешет сам куда хочет…

– Мам! Можно я завтра после школы заскочу домой, заберу Мартына, и мы поедем с ним в Манхэттен на День святого Патрика? – спросил Тимур, когда Джек Пински и мистер Могилевский распрощались с нами и ушли.

Причём при прощании Джек похлопал Рут по спине, фальшиво демонстрируя всего лишь приятельское отношение к ней, а мистер Могилевский грустно поцеловал ей руку.

– Эй, Тим! Не вещай мне лапшу на уши. Что значит «после школы»? Парад святого Патрика начнётся в одиннадцать, приехать туда нужно минимум за полчаса, иначе вы ни черта не увидите, а школа у тебя кончается в два часа дня! Не стыкуется, мистер Истлейк.

– Обижаете, миссис Истлейк, – в тон ей ответил Тимур. – Наш «классный» – мистер Хьюз – пообещал нам на завтра всего два урока, а потом коллективный выезд в Манхэттен. Сабвей – на халяву, за счёт школы!

– Тогда какого чёрта ты спрашиваешь у меня – можно ли тебе поехать? – удивилась Рут.

– Ма!.. Но ты же для меня важнее, чем мистер Хьюз! – возмущённо закричал Тимур и даже стукнул кулаком по холодильнику.

Несколько секунд Рут смотрела на Тимура остановившимися глазами, потом схватила его в охапку, прижала к себе и стала целовать в макушку, быстро-быстро спрашивая срывающимся голосом:

– А зелёная шляпа у тебя есть?.. А кленовый листочек, сынок? И Кысе нужно что-то зелёное!..

– Ты же подарила мне шляпу ещё в прошлом году!.. А кленовый листок сам потерялся.