кричал с другой стороны земного шара Водила.

– Кот! Миленький Кот!.. – плакала Таня Кох, путая русские слова с немецкими. – Я чувствую – тебе сейчас очень плохо…

– Что происходит с судном, Кыся? С тобой?.. – по-немецки спрашивал меня Фридрих фон Тифенбах. – Я сейчас же свяжусь с канадским правительством! Вы ведь, как я понимаю, где-то совсем рядом, да? Как только всё образуется – я сразу же прилечу к вам в Штаты…

– Кысь, а Кысь!.. Младший лейтенант милиции Митя Сорокин беспокоит. Ты чё там, а, Кысь?! Ты кончай эти штуки!.. А то кто мне без тебя приглашение в Америку вышлет? Шучу, шучу… Ты, главное, сам выгребайся. Понял?..

Я ещё совсем немножко подождал умирать – всё ждал, что вот-вот возникнет голос моего Шуры Плоткина…

Но не дождался и с тревогой подумал:

БОЖЕ МОЙ, ЧТО ЖЕ ТАМ ТАКОЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ С ШУРОЙ?..

Ещё повременил самую малость и умер…

– Смотрите, смотрите, задние лапы дёргаются…

– И хвост!.. Глядите, хвост шевелится…

– Алексей Иванович! Сент-Джонс запрашивает наши точные координаты для оказания нам немедленной помощи. У них уже всё наготове…

– На кой хер нам теперь их помощь! Они-то откуда знают? Им-то откуда известно?!

– Маркони говорит – по распоряжению правительства Канады.

– Пусть поблагодарит их и вежливо пошлёт в жопу. Даже если бы что-нибудь и случилось, у нас штанов не хватило бы расплатиться с ними. Да и они ни хрена подойти бы к нам не успели.

– Мастер! Мартын глаза открыл!!!

– Вот это другое дело!..

Я отчётливо слышу голос Мастера, чувствую, как его большие, сильные лапы поднимают меня, прижимают к себе…

У самого моего носа вижу маленький синий якорёк, наколотый на левой руке Мастера, слышу стук его сердца – я сейчас совсем рядом с ним.

Мастер зарывается своим лицом в мою шерсть и, покачивая меня на руках, словно новорождённого, шепчет мне на нормальном Человеческом языке:

– Ах, Мартын, Мартын… Дорогой мой друг-товарищ и брат… Героическая ты личность! Если бы не ты – нам ни одно правительство в мире не смогло бы помочь.

И, переходя на шелдрейсовский, тихо меня спрашивает:

– Это ты дал «Мейдэй» в Канаду?

– Что?..

– Ты попросил помощи у берега?

– Нет… Это один мой старый друг из Германии.

Силы мои кончаются, я чувствую, что сейчас засну, и уже почти с отключённым сознанием спрашиваю Мастера:

– А у «Академика Абрама…» днище и подводная часть – какого цвета?

– Красного, – отвечает Мастер и тут же уточняет: – Оранжево-красного. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Значит, всё, правильно, – говорю я уже сквозь сон. – Значит, я там был…

Я зарываюсь носом в куртку Мастера, пропахшую сигаретами «Данхилл», одеколоном «Гаммой» и буфетчицей Люсей, и засыпаю…

Проснулся я в капитанской каюте, в «своём» низком кожаном кресле, когда мы уже стояли в Сент- Джонсе.

Дверь была, на моё счастье, чуточку приоткрыта, и я свободно смог выскочить в коридор, преодолеть несколько лестниц и бесчисленное количество переходов и промчаться на корму судна – в свой собственный гальюн.

Простите за подробность, но меня всего изнутри распирало так, что малейшее промедление грозило катастрофой! В любую секунду я был готов взорваться и испачкать пол-Канады…

Слава Богу, этого не произошло. Канада не получила возможности предъявить России претензии и штрафы (за «бугром» всё стоит денег!..), я успел доскакать до своего спасительного ящика и даже успел отметить, что песок в нём совершенно свежий, и…

Я вовремя всё исполнил, почувствовал невероятное облегчение и решил, что, несмотря на адский холод и пронизывающий ветер с океана, утренний туалет я совершу именно здесь. Мне очень хотелось предстать перед командой и Мастером уже в полном порядке и пристойном, интеллигентном виде. А во-вторых, я предполагал, что, хоть ненадолго сойдя на Сент-Джонскую твёрдую землю, я вправе рассчитывать на встречу с какой-нибудь местной канадской Кошкой, а может быть, и не с одной… И к этому моменту я, как говорится, ДОЛЖЕН ВЫГЛЯДЕТЬ.

Воспоминания об абердинской стоянке в Англии вливали в меня силы и воспаляли воображение.

Тщательно умываясь и прилизываясь, я огляделся.