никуда...

Гриша все еще продолжал что-то беззвучно говорить, но Лешка был словно в состоянии прострации...

— Что с тобой, Леха?.. — тревожно спросил его Гриша и подхватил под руку.

Лешка очнулся, сказал тихо и безнадежно:

— Знаешь... я никогда не был близок своему младшему брату Толику-Натанчику... А в тюрьме он мне как-то приснился, и я все понял! Оказывается, я ему всегда завидовал!.. Глупо, конечно. Но в нем, даже в маленьком, было то, чего не было у меня, — он всегда мог пойти против течения и совершить Поступок!.. Как бы этот Поступок ни выглядел... Потом были милиция, мамины слезы, папины неприятности на работе, бабулины сердечные приступы... Дедушка, весь в орденах и медалях, начинал бегать по знакомым генералам... Один я оставался в стороне. От нелюбви и зависти... Ах, если бы мне, как актеру, хоть однажды ощутить ту популярность и почтение, которые Толик-Натанчик имел в своей жестокой детской спортивно- хулиганской компашке!.. Один раз я попытался совершить Поступок и пойти против течения. А меня как дерьмо снесло вниз по течению. Поступок обернулся безысходным фарсом. И вот я здесь... Не достать нам эти десять тысяч, Гриша. Никогда я уже не увижу ни Толика-Натанчика, ни папу, ни маму, ни бабушку... На мне одном лежит крест вины перед ними. И перед мертвым дедом, перед покойным дядей Ваней Лепехиным. Сколько я этот крест еще смогу носить на себе? Если у меня и сейчас-то уже сил нету...

... В купе В.В. появился невероятно встрепанным и до предела нервно раздерганным!

— Вы должны мне помочь, Ангел! — быстро заговорил В.В. — У меня в Мюнхене, в банке есть кое-какие деньги, полученные за последнюю книгу. Кредитная карточка у меня с собой... Вы можете каким-нибудь образом, по своим... не знаю, как это у вас там называется! Ну, по своим «ангельским каналам», что ли, — немедленно снять с моего счета пять тысяч евро... По сегодняшнему курсу это как раз будут тогдашние десять тысяч марок! И срочно перевести их Лешке Самошникову туда... В То Время. На двенадцать лет назад... Тогда он наверняка успеет заплатить в Бонне этой посольской сволочи и... Подождите! Подождите, Ангел!.. Лучше снять с моего счета не пять, а семь тысяч евро! Ему же потом потребуются деньги на дорогу... На разные мелочи!..

В.В. достал бумажник из своей висящей на крючке кожаной курточки, трясущимися пальцами вытащил оттуда кредитную карточку «Виза», стал совать ее Ангелу:

— Я вас очень прошу!.. Только как можно быстрее!!! Ну что вам стоит?.. Если вы меня, живого современного человека, можете перемещать во Времени, то, наверное, перебросить туда деньги для Лешки вам вообще раз плюнуть!.. А хотите, могу чек выписать! У меня чековая книжка с собой... Но наличными, наверное, лучше? Как вы думаете, Ангел?..

— Успокойтесь, Владимир Владимирович, — сказал Ангел и сел на постель В.В. — Вон у вас и сердчишко распрыгалось, и давление подскочило... Дайте-ка я сниму с вас всю эту дрянь.

Ангел погладил В.В. по руке, пристально посмотрел ему в глаза и пощупал пульс.

— Вот и ладушки, — сказал Ангел. — Отпустило?

— Да плевать мне на это! Мало у меня давление подскакивало?! Мы не имеем права терять ни минуты! Вы соображаете, что две его последние фразы открыто предрекают нам самое трагичное, что может с ним произойти?!. Вернее, то, что он сам может с собой сделать!..

— Нет, — сказал Ангел. — Уже не сможет. Я это предусмотрел еще тогда — в То Время. По-моему, для начинающего ангела, по существу — всего лишь юного практиканта Школы ангелов-хранителей, я сумел сотворить тогда один очень занятный трюк! Так как нам категорически запрещалось воссоздавать какие- либо земные материальные ценности — в том числе и деньги, конечно, — то мне пришлось изобрести некую косвенную ситуацию, которая позволяла Лешке самому обрести эти деньги! Правда, на эту неординарную мысль меня навела Лариса Васильевна Кузнецова. Она же — миссис Лори Тейлор, лауреат международного эротического «Золотого Венуса», порнозвезда мирового масштаба.

— Что вы имеете в виду? — насторожился В.В.

— Ипподром, — коротко ответил Ангел.

— Какой еще ипподром?!

— Обычный — бега, скачки, рысистые испытания... Я и по сей день мог бы гордиться идеей, которая в То Время пришла в мою мальчишечью голову! И если бы не последующие события... Вам рассказать или вы сами досмотрите?

— Сам досмотрю, — буркнул В.В.

— Не обижайтесь, Владим Владимыч... — мягко улыбнулся Ангел. — Я в полной мере оценил ваш искренний порыв помочь Лешке... Скоро вы поймете, почему я не воспользовался вашей любезностью. Я даже постараюсь, чтобы вы слышали не только диалоги, но и мысли Лешки Самошникова... Мне показалось, что это может быть очень важным для вас...

— Поехали, Ангел! Поехали!.. — нетерпеливо сказал В.В.

— Только, ради всего святого, не подгоняйте меня, — сказал Ангел. — Ваши перемещения во Времени мне даются не так уж легко. Каждое ваше переселение туда, в Прошлое, и возвращение Оттуда выматывают меня так, будто я кубометра три дров переколол!

— Ну да?! — удивился В.В.

— А вы как думали? Эта штука не из легких... Это вам не джин сотворить, не чай с крекерами!

— Кстати, насчет джина...

— Вот насчет джина мы поговорим несколько позже, — решительно сказал Ангел и...

...купе скорого поезда «Красная стрела» медленно и неотвратимо стало превращаться в...

В выгородке, где расположена кухня, висит календарь.

На календаре — девятое августа.

Лешка подходит к календарю. Смотрит на большие дешевые часы, висящие над календарем.

На часах ровно восемь.

В квадратике чисел, в котором стоит 10 августа, то есть завтрашний день, Лешка толстым черным фломастером ставит жирный крест..

У входной двери раздается звонок

Лешка открывает дверь, и на пороге возникает Гриша Гаврилиди с бутылкой недорогого вина.

— Чтоб я так жил, Леха, как я наконец понял, что такое родина и Советский Союз! — невесело провозгласил Гриша, садясь за узенький столик с двумя табуретками. — Дай штопор!

Лешка протягивает Грише штопор. Гриша мгновенно открывает бутылку и уверенно говорит:

— Я тебе не наливаю, да?

— Ну почему же? — возражает Лешка и выкладывает на стол сыр, помидоры и огурчики. — Полстаканчика и немного водички туда — ничего страшного. С такого коктейля — не загуляю.

Выпили, закусили. Гриша налил себе еще. Лешка отставил свой стакан в сторону, накрыл его ладонью.

— Уважаю, — сказал Гриша. — Так вот, Лешенька, я тебе таки скажу, с чего начинается родина! Таки не «с картинки в твоем букваре»! А с той секунды, когда ты звони’шь...

— Зво’нишь, — поправил его Лешка.

— Нехай зво’нишь... А тогда, когда ты звонишь соседке в дверь и говоришь: «Марь Ванна...» Или: «Софья Соломоновна! Магазин уже закрыт, а мне пара яиц нужны как воздух! Завтра верну три с процентами...» Ну так она, как полагается, пошутит, что мужик без яиц вообще не мужик, но она таки даст тебе эти яйцы!.. И тебе сразу становится радостно, что вокруг тебя живут такие веселые и хорошие люди... Вот это я понимаю — Союз! Это — Родина таки с большой буквы!..

— Очень тонкое наблюдение, — улыбнулся Лешка. Гаврилиди тут же обиделся, опрокинул стакан вина в глотку и заорал:

— А шо такое?! Не, вы посмотрите! Или я не прав?! Он еще лыбится!.. Шо я делал весь этот блядский день, прежде чем пришел сюда с бутылкой? Я, как последняя дворовая Жучка, весь город обегал в поисках денег под любые гарантии!..

— Ах, Гришенька... — вздохнул Лешка и посмотрел на календарь. На зачеркнутый жирным черным