заинтересованных. Я считаю, что если кто-то считает нужным ввести дополнительно в комиссию своих представителей, — это нужно сделать. Спасибо за внимание.
Председательствующий. Уважаемые товарищи, одну минутку. Я вижу еще девять желающих выступить. Давайте дадим по одной минуте каждому. Пожалуйста.
Медведев Р.А., писатель (Ворошиловский территориальный избирательный округ, г. Москва). Товарищи, я думаю, что наша бурная реакция связана не только с тем, что предложена комиссия, у меня нет никаких сомнений в том, что такая комиссия необходима. Речь здесь о том, что комиссия предложена именно в таком составе. Я как историк должен вам сказать, что мы, советские историки, не стесняемся говорить, что Среднюю Азию Россия завоевала. Мы не стесняемся говорить, что даже Северный Кавказ Россия завоевала. Мы не стесняемся выставлять в наших музеях знаменитую картину «Завоевание Сибири Ермаком». Но до сих пор в наших официальных исторических трудах, в наших статьях, в наших публикациях, появляющихся в Москве, мы пишем о том, что Эстония, Латвия и Литва добровольно присоединились к Советскому Союзу, что это была народная революция, что никакого насилия и никаких угроз не было и что это было полное, добровольное волеизъявление литовского, эстонского и латышского народов.
Это — неправда. Это, конечно, была акция, когда шла уже империалистическая война, и когда у всех, не только у Советского Союза, но и у Германии, Японии, Англии, Франции не было никакого уважения к правам малых стран и народов, они решали свои проблемы, не считаясь с нейтралитетом Бельгии, Голландии, Финляндии и других стран. Поэтому комиссия должна быть создана, и мы должны наконец дать правильную оценку этим договорам. Но в комиссию должны войти не только авторитетные представители Эстонии, Латвии и Литвы. В комиссию должны войти и другие государственные деятели нашей страны. Я удивляюсь, почему товарищи предлагают, например, председателем комиссии сделать уважаемого мной, всеми нами Чингиза Айтматова, а не министра иностранных дел Шеварднадзе, например. То есть я предлагаю решение о создании такай комиссии принять, а персональный состав ее депутатам из Эстонской, Латвийской ССР подработать совместно с президиумом Съезда и членами Советского правительства и Политбюро. (Аплодисменты).
Горбачев М.С. Товарищи, можно попросить слово вне очереди? Буквально внести некоторую ясность в эту проблему. Проблема эта стоит давно, она обсуждается, изучается и историками, и политологами, и соответствующими ведомствами. И я должен сказать: пока мы обсуждаем в научном плане, в ведомствах каких-то, уже все документы, в том числе и секретное приложение к этому договору, опубликованы везде. И пресса Прибалтики все это опубликовала. Но все попытки найти этот подлинник секретного договора не увенчались успехом. Те, кто занимается этими вопросами, обратили внимание, что и в беседе с польскими товарищами, с польской прессой, и в своем послесловии на эту тему после встречи с интеллигенцией Польши я этого вопроса касался.
Мы давно занимаемся этим вопросом. Подлинников нет, есть копии, с чего — не известно, за подписями… особенно у нас вызывает сомнение то, что подпись Молотова сделана немецкими буквами. Когда был здесь канцлер Коль — это, как говорят, разговор был одни на один, но раз вопрос приобретает такой характер, стоит, видимо, рассказать, и господин канцлер, думаю, не так уж обидится на то, что я раскрою этот секрет, — были вопросы, которые носили сугубо конфиденциальный характер, один на один. И я, в частности, его спросил: есть ли у вас подлинники этих договоров, приложение? Он ответил, что у них есть. Я говорю: тогда просим дать их нам. И мы на основе этой договоренности направляли представителей МИДа. Так, Эдуард Амвросиевич? Да. Но не обнаружилось и там подлинников.
Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе — министр иностранных дел СССР, много сделавший для развала страны. Действительно, Коль заявил о существовании подлинников «секретных протоколов». В результате в Бонн ездил некий представитель МИД. Журналист Лев Безыменский утверждает, что это был он, но связывает свой визит с образованием депутатской комиссии. Со слов Горбачева же следует, что некто уже ездил в Германию, но безрезультатно. Об экскурсии в боннский архив официальных представителей советского внешнеполитического ведомства я не нашел никакой информации.
Визит канцлера ФРГ Коля в Москву имел место в октябре 1988 г., то есть командировка советского представителя в боннский архив должна была состояться в предшествующее началу Съезда полугодие.
Это, так сказать, информация для размышления. Вопрос серьезный, требует научного и политического анализа. Я не хочу его упрощать, надо его обсудить и оценить, как предлагают товарищи. Поэтому я высказался бы за создание комиссии, поскольку это просьба нескольких делегаций. Но я попросил бы товарищей еще посмотреть, кого включить в эту комиссию. Я думаю, эту комиссию надо расширить, поэтому попросить разрешения у Съезда, президиума, внесшего предложение, дать на это время. На основе консультаций с нашими учеными, с Академией наук ввести в нее компетентных людей, потому что вопрос очень серьезный. Это первое.
Второе. Я бы заранее предложение по комиссии — с учётом специально данной мной справки, в том числе и беседы с господином Колем, — не называл «Об образовании комиссии…». Во-первых, есть разночтение. Дается предложение по выработке политической и правовой оценки, а называется: «по правовой оценке советско-германского договора о ненападении и секретного дополнительного протокола к пакту…» Секретного протокола пока нет, и мы его оценить не можем. Я думаю вообще, комиссия такая должна быть, с этим я действительно согласился бы. Она должна выработать политическую и правовую оценку этого договора о ненападении, без упоминания секретного протокола, поскольку все архивы, что мы перерыли у себя, ответа не дали. Хотя я вам скажу историки знают и могли бы вам сказать: вот то-то происходило, двигались навстречу две мощные силы, и на каких-то рубежах, так сказать, это соприкосновение совершенно остановилось. Что-то лежало в основе. Но это пока рассуждения. Поэтому тут требуется разбирательство, анализ всех документов, всей той ситуации, как она шла, в том числе, как советское правительство поступило с этим договором, когда началась война… А мы его признали не имеющим силу.
Вот весь этот комплекс вопросов, я думаю, надо оценить, ибо бурлит Прибалтика, обсуждая эти вопросы, и в связи с этим подвергается сомнению, что при вхождении в Советский. Союз вообще была воля народа. Вряд ли это так. Это все надо изучить. И поэтому комиссию такую о политической и правовой оценке советско-германского договора я бы Съездом образовал, после сформировав ее на соответствующем уровне — и пусть займется и даст свое компетентное суждение на этот счет. Я не знаю даже, выйдет пи она на истину с одного захода. Это не простой вопрос, но раз он есть, уходить, уклоняться, я думаю, не нужно. Не будем уклоняться, давайте браться и изучать. Как мы сказали, во время перестройки острых проблем и так много. Если товарищи сочтут нужным получить перед принятием решения о составе комиссии еще какую-то информацию, чтобы какие-то предварительные соображения были высказаны от Министерства иностранных дел, мы можем попросить товарища Шеварднадзе, чтобы он взял слово. Но, я думаю, самое главное — комиссию такую создать правильно, чтобы она занялась работой, и потом или Верховный Совет, или, все депутаты будут проинформированы о результатах работы этой комиссии. Вот мое пояснение. Мы могли бы сейчас, таким образом, ограничиться этим, и если товарищи поддерживают мнение о создании комиссии, то дать время президиуму продолжить консультации, пополнить ее компетентными людьми. Так, товарищи?
Из зала. Так!
Горбачев М.С. Хорошо. Договорились.
Голос с места. Включить в состав комиссии товарища Шеварднадзе.
Горбачев М.С. Нет, товарищи, Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе не депутат. Министры не депутаты. Давайте поручим депутатам. Два международника у нас по линии ЦК есть, и по линии Политбюро — это товарищ Яковлев. Давайте Яковлева в комиссию включим. Хорошо? (Аплодисменты.)
Председательствующий. Товарищи депутаты! Таким образом, принимается всеми, я так
