Запись датирована половиной шестого утра по московскому времени, когда война шла уже второй час. За полчаса до беседы Молотова с Шуленбургом в Берлине Риббентроп вручил советскому послу Деканозову меморандум о том, что германское правительство вынуждено принять контрмеры против концентрации советских войск на границе. Фальсификаторы, сочинившие вышеприведенную «ноту», совершенно не разбираются в дипломатической терминологии. Нота (от лат. nota — знак, замечание) — официальный дипломатический документ, которым оформляются различные вопросы отношений между государствами (заявление протеста, уведомление о каком-либо факте и т. д.). Широко используются вербальные ноты, то есть устные заявления по какому-либо вопросу. А к ноте обычно прилагают меморандум, лично вручая его представителю другой страны. Меморандум (лат. memorandum, букв. — то, о чем следует помнить) — дипломатический документ, излагающий фактическую, документальную или юридическую сторону какого- либо вопроса. Так что фальсификаторы назвали нотой то, что всегда именуется меморандумом.
Всё-таки мне, кажется, удалось докопаться до первоисточника! Мое предположение об американском происхождении этой фальшивки оправдалось — она впервые опубликована в «New York Times» 23 июня 1941 г.[71] Правда с одним существенным отличием— датирована она была все-таки 22 июня 1941 г. и была представлена не как правительственная нота, а как «Заявление Иоахима фон Риббентропа, германского министра иностранных дел в связи с объявлением войны Советскому Союзу». Впрочем, мошенничество и здесь налицо — объявления войны СССР не было, а газета представляет дело так, что оно имело место.
Пока эта «нота» блуждает по русофобским изданиям и сайтам без ссылки на первоисточник (ещё бы — кто ж поверит, что Риббентроп объявил войну СССР через американскую газету!). Но я ничуть не удивлюсь, если в скором времени какой-нибудь очередной профессор волкогонов вдруг обнаружит в солидном архиве и опубликует в «научном» журнале, как еще одно неопровержимое доказательство существования сговора Молотова — Риббентропа ноту, врученную 21 июня 1941 г. послом Шуленбергом наркому Молотову под роспись (разумеется, латиницей).
Для нас же эта фальшивая нота интересна тем, что представляет еще одну улику против фальсификаторов «секретных протоколов», и ниточки снова тянутся именно в США. Вполне возможно, что в 1946 г. какому-нибудь американскому политику, дипломату или сотруднику разведслужбы пришла в голову блестящая идея развить сюжет, начатый публикацией в «New York Times» этой газетной утки.
К сожалению, спрятать уши фальшивой публикации уже невозможно. Но давайте обратим внимание на такой факт: никто из «историков», пишущих о «секретных протоколах», не упоминает о публикации в «New York Times», хотя, казалось бы, это самое раннее упоминание о некоем разделе «сфер влияния» между Берлином и Москвой. Так потому и не упоминают, что умственная убогость авторов этой газетной инсинуации слишком уж бросается в глаза. Если отнестсь к этой публикации всерьез, то чем объяснить то, что до 25 марта 1946 г. абсолютно никто не говорил о нацистско-советском сговоре, о котором Риббентроп якобы сам сознался через американскую газету еще в 1941 г.?
Ах, да, я совсем забыл о своем обещании рассказать кое-что интересное о речи Гитлера по радио 22 июня 1941 г. Я чуть не упал со стула от смеха, когда узнал о первоисточнике. [72] Оказывается, она опубликована в том же номере «New York Times» от 23 июня 1941 г.! И надо быть очень невысокого мнения об умственных способностях фюрера германской нации, чтобы приписывать ему ту ахинею, какую вложили в его уста анонимные юмористы из американской газеты. Впрочем, пока я собственными руками не подержу в руках пожелтевший от времени выпуск «New York Times» от 23 июня 1941 г., я все же не берусь со стопроцентной гарантией утверждать, что вся эта билиберда была там действительно опубликована. Ниже мы еще рассмотрим случай, когда для легализации «секретных протоколов» задним числом издавались «научные» журналы и фабриковались выставочные экспонаты. Так что вполне возможно, что ссылки на радиовыступление Гитлера и заявление Риббентропа в «New York Times» тоже фальшивые.
КОМИССИЯ
Как утверждают сегодня «историки», в СССР существование «секретных протоколов» долгие годы решительно отрицалось. На самом деле говорить так будет неверно. Советскому Союзу не было нужды отрицать наличие протоколов хотя бы потому, что вопрос об их существовании никогда и никем официально не поднимался вплоть до конца 80-х годов. Да, начитавшиеся солженицинского бреда диссиденты обсуждали на кухнях всякие сплетни — о том, что Сталин оккупировал Прибалтику, что потери в войне составили 46 миллионов человек, что Гагарин никогда не летал в космос и прочую чепуху. На Западе «секретные протоколы» воспринимались публикаторами как элемент идеологической войны. Антикоммунисты вроде Черчилля их использовали в своих агитках, лояльные к СССР и просто честные историки их не замечали, но ни те, ни другие не придавали им особого значения.
Все изменилось с началом перестройки. Миф о преступном сговоре Молотова и Риббентропа, якобы разделившим Восточную Европу между двумя тоталитарными державами, был использован Западом в антисоветской пропаганде в Польше и Прибалтике. Вопрос, что называется, назрел, и власть должна была заявить о своей позиции по этому вопросу. Но кто должен был это сделать? Трусливый Горбачев всю свою карьеру делал только одно — уклонялся от любой проблемы, любого острого вопроса. Поэтому нет ничего удивительного в том, что функцию дать оценку несуществующим секретным протоколам взял на себя Съезд народных депутатов СССР
Собственно, сами депутаты и проявили инициативу — вопрос был поднят прибалтийскими сепаратистами и поддержан членами фракции «пятой колонны» — Межрегиональной депутатской группой, возглавляемой ярыми антисоветчиками Андреем Сахаровым, Гавриилом Поповым, Анатолием Собчаком, Юрием Афанасьевым, Борисом Ельциным, Николаем Травкиным. В этом объединении собралась самая паскудная демшиза и скучковались оголтелые сепаратисты. Именно из их числа и была образована так называемая комиссия Яковлева — депутатская комиссия по политической и правовой оценке советско- германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. Формулировка кажется абсурдной? Нет, истинная цель этого мероприятия была в том, чтобы навязать общественности мнение, будто существовали преступные и аморальные «секретные протоколы» к договору. Стало быть, Советский Союз во Второй
