лучами и также загрузили в отсеки, кроме тех, что могли пригодиться в обороне в качестве дополнительной защиты корпусов кораблей. Но ими слишком не злоупотребляли, так как они своим весом сильно снижали маневренность защищаемых кораблей.

Порода с Луны-1 разительно отличалась от грунта своей соседки. Отдали предпочтение камням с «первой», имевшим вулканическое происхождение и оттого более твердым и крупным. Такие камни загружались в двигательные отсеки, а более рыхлый песчаник с Луны-2 – в баржи и танкеры.

Корабля, в захвате которого он участвовал, на месте уже не было. Слив с него большую часть топлива на свои нужды, его спрятали, а где, никто не знал. Поговаривали, что его посадили на одну из малых лун одного из газовых гигантов, что очень походило на правду. В конце концов, где его еще можно было спрятать?

Часть топливных отсеков вертелась на орбите Новой Земли, но основная их масса расположилась на удалении до тысячи километров.

Его добровольная обязанность по замене до смерти уставших пилотов грузовиков заканчивалась через два часа. До того как он подрядился на эту необычную для себя работу, сбивал вражеские спутники- шпионы, которые шердманы оставили после себя.

Останавливаться было никак нельзя, все понимали, что шердманы придут вновь. И старались как можно лучше подготовиться к их приходу.

Высокое начальство для поднятия боевого духа своих пилотов решило показать им то, ради чего они борются и отдают свои жизни. Керк был не против. В чем не нуждались пилоты Уника и Кариоса; в отличие от других, они ходили по коридорам возбужденные и веселые. Ведь это первая настоящая стычка, и с каким противником! Мышление этих людей было для Керка непонятно.

Керк смотрел на возникающие и исчезающие леса, моря, реки и озера. Иногда попадались города, построенные из кораблей, на которых и прилетела основная масса людей.

– Смотрите, что это такое? – обращаясь ко всем, спросил Брамс.

Эскадрилья Силаева уменьшилась на треть, и ее доукомплектовали шестью пилотами из других подразделений, которым совсем уж не повезло.

– Это точки противокосмической обороны, а по совместительству и противовоздушной, – ответил всезнайка из новеньких. – По десять возле каждого города. На каждой точке по тридцать тяжелых ракет земля-космос и по сотне земля-воздух. Плюс ко всему передвижные зенитки типа «оса».

– А ты откуда знаешь? – удивился Брамс.

Наконец Керк вспомнил имя этого пилота – лейтенант Лози Крамски.

– Так ведь скучно было во время Перехода, а я в компьютерах немного разбираюсь. Взломал защиту каких-то закрытых файлов и прочитал всю информацию, какая была, – признался Лози.

– И тебя не нашли?! – отвлекся от иллюминатора Хочуков.

– Почему не нашли, нашли! Но единственное, что они могли со мной сделать – это дать мне двадцать суток гауптвахты.

Судно село на наспех приготовленную площадку возле самого города. В компьютерном справочнике он значился как «Лимбург». «Лимбург так Лимбург, ничем не лучше и не хуже любого другого названия», – решил про себя Керк.

Ходить было немного трудно: то ли от волнения и незнакомых запахов близлежащего леса, а может, от повышенной силы гравитации Новой Земли.

Природа на планете была необычной, бросалась в глаза трава, она была разных цветов и оттенков: синяя, обрамленная желтым. Сверху белая, а снизу красная, полосатая – белое с зеленым, но больше все же было привычной для глаза зеленой травы, как на Земле.

Интересны были и деревья: пальмы, похожие на земные, только как будто поставленные одна на другую, образуя два этажа широких листьев с высоким просветом между ними. Над всем лесным массивом возвышались редкие многовековые монстры двухсотметровой высоты. В несколько десятков метров в обхвате, с тремя и более уровнями листьев, как у своих более мелких собратьев.

Повсюду велись строительно-монтажные работы. Спускаемые блоки переделывали под пятиэтажные жилые дома. Отклонившиеся от курса при посадке блоки передвигали на нужное место сразу несколькими тягачами в соответствии с планом будущего города, который составили архитекторы с учетом местности. Часть труб, по которым раньше текла охлаждающая жидкость, перенаправляли под нужды водоснабжения и отопления. Из других труб, большего диаметра, с не столь экологически чистым прошлым, монтировали систему канализации.

Полы и стены монтировали из герметизирующей пены системы жизнеобеспечения самого корабля, заливая ее на решетчатый настил. Высыхая, она образовывала прочную и звуконепроницаемую массу, по которой можно было безбоязненно ходить. А также ставить мебель, которую в будущем сделают из древесины близлежащего леса.

Проблемы с окнами решили только частично, вставив в оконные проемы прозрачный пластик от теперь уже ненужных «сонных» камер. Только несколько сотен тысяч оставили для медицинских нужд.

Все в бывшем корабле имело двойное назначение. Кроме разве что его огромных двигателей.

Керк прибыл в этот город, поскольку здесь работала его жена. Которая еще до Исхода ушла от него из- за его профессии.

Однажды после недельного курса лечения в кессонной камере, в которую он попал после очередного боя с пиратами. Он успел катапультироваться до взрыва своей подбитой машины, но немного неудачно. Осколок пробил фонарь кабины и порвал летный скафандр. Давление быстро падало, и он заработал себе кессонную болезнь.

Но все обошлось, Керк сумел добраться, и его быстренько «откачали». И вот приходит он к себе в квартиру, а там сидит его супруга на стуле, а рядом чемоданы. Керк уже все понял, но все равно спросил:

– Что случилось?

– Я устала переживать каждый раз, когда ты уходишь в рейс, – просто ответила она.

Работа пилота вызывала восторг только у ребятни, но не у взрослых, которые понимали всю опасность подобной службы. Но Керк уже не мог жить без свободного и стремительного полета, без ощущения послушности тяжелой машины, которая через какое-то мгновение может разрядиться ураганом смертоносного огня.

– Извините, – привлек к себе внимание Керк одного из рабочих.

Несколько их десятков стояли и не могли решить, что делать с модулем, упавшим из-за сбоя в программе на своего близнеца.

– Ну и что с ним делать? – спросил один рабочий у другого.

– А я знаю? Может, взорвать?

– Совсем дурак!

– Да нет… просто рассечем его на две половинки зарядами слабой мощности, – и рабочий ребром ладони провел в воздухе воображаемую линию разлома, где бы он взорвал.

– Никаких взрывов, оставим пока все как есть. Разберемся с остальными, а потом будем думать, что делать с ними, – разъяснил всем бригадир.

– А что с этим тогда делать? – Рабочий театрально указал на модули обеими руками.

– Извините, – еще раз извинился Керк, привлекая к себе внимание. – Где здесь тридцать пятая улица, дом двадцать, а то я что-то заблудился…

– Чего?

– Тридцать пятая улица… – начал терять терпение Керк.

– Не имею понятия, парень. Эта вроде бы двадцать восьмая… эй, Тернер, это какая улица?

– Тридцатая!

– Все ясно, – сказал Керк.

Керк только под вечер нашел номер нужного дома. Он шел к ней с легким сердцем, поскольку был уверен, что у нее никого нет. Она ушла незадолго до Исхода и вряд ли успела кого-то найти, тем более во время полета, когда спала.

– Здравствуй, Лилу, – только и смог сказать Керк.

Все заготовленные им речи враз забылись. Хватило встречи взглядов, и они стали остервенело