относительно другой, по-прежнему держа их плотно сомкнутыми и дразня воображение Эрика и Теодора, вызывая у них самые смелые сексуальные фантазии, от которых им самим было немного не по себе.

Они уже поняли, что она заметила их устремленные взгляды, но все равно не могли отказаться от своих намерений, к тому же это придавало ситуации некоторую остроту. Лейтенант еще раз проделала тот же номер своими ножками, а потом еще и еще.

Из двери в кабинет генерала неожиданно вышел раскрасневшийся майор. Он поправил галстук и быстро покинул приемную.

Секретарша наконец позволила увидеть свое потаенное место, отчего Эрика всего бросило в жар. Там не было никаких трусиков! От осознания этого у него случилась сильнейшая эрекция. Секретарша еще раз обворожительно улыбнулась и, даже не посмотрев на очередность и списки, сказала:

– Генерал Нуаре ждет мистера Эрика Дуренко и мистера Теодора Шлифмана.

«Маленькая стерва! – вскричал про себя Эрик, вставая и одновременно закрывая причинное место портфелем. – Та еще штучка! Сама, наверное, кайф ловит, да еще какой!»

За ним, как-то нелепо согнувшись и тоже закрываясь аппаратурой, прошел оператор. Наблюдая такую нелепую процессию, другие ожидающие прекратили возмущенные реплики в их адрес, не понимая, что произошло: то ли инвалидов вне очереди пропустили, то ли их неизвестный паралич разбил. И только немногие посвященные знали, что произошло на самом деле, и потому тихо улыбались, думая о чем-то своем. Но знали они и то, что сегодня уже никому и ни на что больше можно не рассчитывать – стриптиза не будет.

Дуренко вошел в кабинет генерала, им оказался престарелый, но крепко сложенный господин. Он был погружен в работу и, не отрываясь от бумаг, сказал:

– Подождите секунду… – Генерал Нуаре, наконец, поднял глаза на посетителей. – Да что же это такое! Вот уже несколько человек чуть ли не на карачках в мой кабинет заползают. Там сквозняк есть или кресла неудобные?

– Все нормально, господин генерал, – улыбнувшись, успокоил его Эрик Дуренко. – Все просто чудесно.

– Да вы садитесь, в ногах, как говорится, правды нет.

– Спасибо сэр.

Сев в кресло, Эрик почувствовал себя гораздо лучше, но видение преследовало его. «Странное дело, – подумал Дуренко, – вроде бы все знаешь, что там и как, а все равно еще хочется».

– Итак, вы по какому вопросу, господа? И представьтесь, пожалуйста, а то мне в бумаги лишний раз заглядывать не хочется, смотреть на них больше не могу.

– Я репортер Эрик Дуренко, это мой коллега, оператор Теодор Шлифман. Мы представляем тридцать шестой канал с Альпамира. Мы хотим сделать репортаж о наступательных действиях войск Торговой Федерации на Тайтаре.

– Зачем? – удивился генерал. – Оперативные сводки поступают каждый день и они, насколько мне известно, общедоступны.

– Видите ли, господин генерал, – осторожно начал Эрик, – с некоторых пор сухих оперативных сводок стало недостаточно и нужен живой материал.

– Понимаю. Что же, тогда я могу вам выделить какого-нибудь сержанта, и он вам покажет все, что вы пожелаете заснять.

– Понимаете, господин генерал, – как можно более доверительным тоном продолжил наступление Эрик. – Мы хотим провести прямой репортаж с места событий. Так сказать, взглянуть на ситуацию изнутри, из самой гущи событий.

– Но это же опасно! Вас могут убить…

– Об этом не беспокойтесь. Дайте нам только бронежилеты, и все дела. Мы не будем никому мешать, – сказал Эрик, подумав, что нет никакой разницы в том, убьют ли их здесь или по возвращении домой. – Я вам обещаю, что у вас не будет никаких проблем.

– И все равно не могу.

– Господин генерал, вполне возможно, что при удачном наступлении, которое будет ретранслировано в прямом эфире, акции Торговой Федерации вырастут на порядок выше, чем ежели выдать простую сводку типа: мы победили…

– Хорошо, – ответил Нуаре после недолгого размышления. – Я предоставляю вам полную свободу действий, можете делать, что хотите, снимать, что хотите, но выделить вам даже солдата, чтобы он вас прикрывал, я не могу.

– Это нам вполне подходит, господин генерал. Благодарю вас.

– Тогда всего хорошего. Аккредитационную карточку возьмете в пресс-службе. Если возникнут проблемы, пусть звонят ко мне.

– Еще раз спасибо, сэр, – вставая и направляясь к двери, поблагодарил Эрик.

«Идиоты, зачем так подставляться? Разве оно того стоит? – подумал генерал, когда журналисты вышли. – Но, впрочем, это их работа, им за это платят. А со сквозняком нужно что-то делать…»

На операционном столе лежал человек. Впрочем, на человека это мало походило, от него остался лишь обрубок без рук и ног. От него исходило множество трубок, вливавших лекарство и выводивших из тела отходы жизнедеятельности.

Человек, хоть и притупленно, но все чувствовал, он был в сознании, о чем, по крайней мере, свидетельствовала медицинская аппаратура, выписывавшая на своих экранах разнообразные кривые, по которым знающим специалистам можно было судить о состоянии человека. А оно, по понятным причинам, было не в лучшей своей форме.

– Итак, больной, сегодня мы будем проводить вам пересадку печени, – сказал Антонио Маччини. – А поскольку операция эта довольно сложная, то мне будет ассистировать моя «левая рука» Энрике Бэкли. «Правая рука» у меня ведает финансами, если кому интересно.

Энрике надел маску, его подташнивало, и вообще он чувствовал себя отвратительно. Он убил множество человек и не чувствовал по этому поводу никаких неприятных ощущений, как, впрочем, и приятных, но от того, что происходило здесь, его коробило.

– Больной, не желаете ли сказать что-нибудь, перед тем как мы начнем?

– Ххтоб тхы сдохх… – прошамкал беззубым ртом истязаемый и, собравшись с силами, четко добавил: – Гори в аду!

– Все там будем, – согласился Маччини. – Тогда приступим.

Антонио взял скальпель и стал надрезать и без того уже изрезанную, покрытую шрамами плоть. В утробе истязаемого тела было заменено свиными уже больше половины органов. Почки, селезенка, желудок, поджелудочная железа и даже одно легкое. Осталось только сердце да печень, которую сейчас собирались заменить. Все это болело и отторгалось, но сильнейшие лекарства препятствовали этому.

Маччини действовал умело, он быстро пережимал места утечки крови, пробираясь все глубже. Наконец появился долгожданный орган.

– Вот видишь, Энрике, это и есть печень, по которой вы так любите дубасить во время допросов и драк. Посмотри, как она выглядит. Тебе видно?

– Да, сэр, мне видно.

– И вообще тебе надо лучше знать анатомию человека… – Маччини посмотрел на пискнувший прибор. Жертва была на грани шока, и чтобы его избежать, Антонио ввел дополнительную дозу обезболивающего. – Тогда продолжим.

Маччини взял другой скальпель и начал отсекать печень, предварительно пережав зажимами все каналы, ведущие в орган и выходящие из него. Сразу же запищал прибор сердечного ритма, жизненные функции человека угасали. Антонио быстро перерезал оставшиеся связи и повернулся к своему ассистенту.

– Держи печень, Энрике.

С этими словами Маччини ввел пациенту лекарство и схватился за два «утюга» электрошокера. Писк стал невыносимым. Энрике хотелось сейчас только одного, чтобы это все поскорее закончилось и несчастный умер, но, с другой стороны, этого допустить было никак нельзя. Третий участник нападения был