– Не ори, – поморщился капрал. – Еще неизвестно, сколько вам ждать покупателей, так что ваше место в пятой казарме, места сто три и сто четыре. Всем все ясно? Может повторить?

– Да нет, не надо, сэр, мы понятливые.

– Что значит «покупатель»? – спросил у Кастора Макс, когда отошел капрал. Мешко еще не успел открыть рта, как сзади прозвучало:

– А то и значит, приедут высокие чины и начнут отбирать себе наиболее пригодное, по их мнению, пушечное мясо.

Приятели обернулись, говорящим оказался здоровяк с отсутствующим ухом и перебитым носом, из-за чего он производил впечатление уголовника.

– Меня зовут Стюарт Эстевес.

– Очень приятно, – отозвался Кастор и протянул свою руку. – Кастор Мешко, а это мой друг Макс Брюстер.

– Классно тебя отделали, – сказал Стюарт, пожав руки. – Тут у тебя красное с коричневым, здесь синее, а тут вообще непонятного цвета. – Стюарт потыкал пальцем в лицо Брюстера, впрочем, не задевая его.

– С лестницы упал, – нехотя ответил Макс. И чтобы отвести интерес от своей личности, спросил: – За кого воюем? В смысле, что представляет собой Торговая Федерация? Как я вижу, ты более продвинутый в информационном плане. И против кого мы собственно будем воевать?

– Что ж можно и поболтать, – согласился ответить Стюарт. – Торговая Федерация – это союз примерно тысячи крупных корпораций. Здесь и геологоразведчики, и добывающие, перерабатывающие компании, и оптовые перекупщики, отправляющие товар уже в розничную торговлю, и даже несколько военных поставщиков, гонящих свою продукцию прямо на фронт по демпинговым ценам в счет будущих прибылей. И это не считая тысяч смежных предприятий, напрямую работающих на добытом сырье…

– И кто нам будет противостоять?

– Айманы. А точнее одно из их суверенных государств. Вы же ведь знаете, что после распада Арабийской конфедерации они снова раздробились на более мелкие государства, какими и были до вступления в нее. Против одной из таких республик мы и будем воевать за звездное скопление с тремя десятками звезд, получившее общее название «Красный кентавр».

– Надо же! – удивился Брюстер. – Тысяча коммерческих предприятий против целого государства!

– Нужно еще сказать, что, по некоторым данным, за Айман, так называется эта республика, незримо выступают сами арабийцы, поставляя тем новейшие технологии и предоставляя военных советников.

– А они там с какого боку? – спросил Кастор. – Я где-то слышал, что арабийцы с юанами не принимают участия в торговых войнах, считая их ниже своего достоинства.

– Это так, но у арабийцев напряженка с ресурсами, и им волей-неволей приходится крутиться, чтобы выжить. Те же проблемы и у юаниан, несколько десятков их предприятий напрямую участвуют в Торговой Федерации и с пару сотен находится под их полным контролем, через подставных лиц. По крайней мере, таковы упорно бродящие слухи, а, как известно, нет дыма без огня… Но ничего противозаконного здесь нет.

– Вот и получается, что война империй продолжается, только на другом уровне, – глубокомысленно заметил Кастор.

– Слушайте, мы тут уже несколько часов, а солнце до сих пор находится в зените! – возмутился Макс. – Я сейчас в запеканку превращусь.

– Это потому, что сутки здесь длятся более семидесяти часов.

– А ты здесь сколько?

– Три местных дня. А кто-то еще больше…

– Кошмар! И все на солнцепеке! Может, тогда в казарму пойдем?

– Не советую, там еще хуже. Никакие кондиционеры не справляются с тамошней духотой и вонью. Здесь хоть иногда ветерок дует…

Двадцать с лишним шаттлов, подняв в воздух здоровенную тучу песка, с ревом приземлились на отдельной площадке за стеной базы. Вышедшие из кораблей военные чины, по всей видимости, были здесь не в первый раз, поскольку чувствовали себя уверенно и без помощи провожатых добрались до главного здания, в былые, более счастливые для себя времена, служившего диспетчерским пунктом, принимавшим и отправлявшим грузовые и пассажирские корабли.

Между собой они так же были знакомы, поскольку перездоровались достаточно быстро. Кто-то тепло, а кто-то не очень, что объяснялось их соперничеством в «покупке» новобранцев. Всем хотелось заполучить лучших солдат, но существовала определенная очередность, определяющая, кто за кем мог набирать себе наемников.

– Ну что, начнем, пожалуй, – сказал полковник связи Кауман Бинке, быстрее остальных просмотрев интересующие его личные дела будущих солдат. Его безобидное по названию ведомство кроме связи занималось компьютерным взломом вражеских программ защиты. Толковых специалистов было до слез мало, чем и объяснялась скорость обработки им файлов.

– Постой! – хором ответили еще двое, сидевших за своими терминалами. У них работы было не в пример больше.

Майор Учхе представлял инженерно-технические войска, а проще говоря, набирал себе механиков и танкистов для гусеничных и колесных машин, а также будущих ракетчиков и зенитчиков. Словом, всех, кто годился для такой работы.

Полковник Эвтор отмечал для себя тех, кто имел отношение к летающей технике, и действующих летчиков для крылатых машин и геликоптеров. Пусть они имеют лишь начальные навыки, но обучить их будет гораздо проще, чем тех, кого просто слепо можно выдернуть из строя. Особенно он радовался, когда удавалось найти уволенных пилотов транспортных компаний, для таких летчиков переподготовка занимает не больше месяца, что сейчас особенно важно, ведь на фронтах откат.

И только трое не принимали участия в таком кропотливом отборе кадров, поскольку это заняло бы чересчур много времени, ведь на них приходилось до восьмидесяти процентов новобранцев. Да и не нужен им был такой отбор.

Майор Генджо с полковником Ниреном представляли штурмовые подразделения, своеобразные войсковые спецназы различных направлений и десантные войска. Майору Ризену выбирать никого не приходилось. Ему предстояло забрать всех остальных, которые не подойдут для так называемых элитных войск. Он был линейным пехотинцем.

Наконец освободились первые двое и подошли к остальным, стоявшим у большого окна и разглядывавшим площадь перед ними.

– Даа… – протянул полковник Эвтор. – Контингент год от года становится все хуже и хуже. Все тупее и дохлее.

– Ну, это, смотря с какой стороны посмотреть, – не согласился Учхе.

– Да ладно вам трепаться, пойдем уже забирать это отребье, – махнул рукой Генджо.

– Подождите, – остановил всех майор Ризен. – Я совсем забыл об одном деле.

При этом Ризен достал из своей барсетки миниатюрную камеру и стал снимать всех тех, кто находился на плацу. Сначала общим, а затем и крупным планом, стараясь заснять лица объединившихся в группы.

– Ризен, вечно у тебя какие-то закидоны, – проворчал полковник Бинке. – Зачем тебе это?

– Вам хорошо, вы отберете себе лучших, и все дела, а мне нужно сделать из оставшихся доходяг хороших солдат, понимающих друг друга с полуслова, – пояснял Ризен, одновременно продолжая вести съемку. Остальные наблюдали за ним с интересом. – Видите, они уже объединились в какие-то группы, кучкуются, что-то делают вместе. В большинстве случаев знакомятся психологически совместимые субъекты, значит, если их поставить в одну команду, из них получится полноценная боевая группа с уже определенным неформальным лидером.

– Ну, ты прям профессор какой-то, – не то восхищенно, не то насмешливо сказал полковник Бинке. – Как ты до такого вообще додумался-то?

– Да так, в отпуске. Навестить сестру приехал, а у нее из литературы только труды по психологии, психолог она по профессии. Делать было нечего, и я взял из стопки самую тоненькую книжечку, одолел