милиции и сказал, что в поселке Березкино две обезьяны съели человека.

– Разве обезьяны едят людей? – удивился Вадим, перестав жевать.

– Какие обезьяны, дядя? – воскликнула Марина. – Откуда в дачном поселке обезьяны?

– Обезьяны – это Бубрик и Минц, – неожиданно сказал плед человеческим голосом.

– Что это? – пискнула Марина. – Кто это?

– Это твоя Наташа, – ехидно заметил Покровский. – Зря ты о ней беспокоилась.

– О-о! Слава богу. А то мне в голову стали приходить всякие глупые мысли...

– Что, она напилась кофе? – с пониманием спросил Вадим.

– Уверяю вас, до кофе у нее дело не дошло, – заявил Покровский. – Судя по сбивчивым рассказам, она выпила коньяку, ее стошнило и тогда она снова выпила коньяку.

– Потрясающе, – пробормотал Вадим. – Надо будет попробовать.

– Пап, она там задохнется, ее ведь с головой укрыли, – сказала Марина, и тут плед громко запел:

– Не печалься о сы-ыне, злую долю кляня-а-а... Ты-гы-дым, ты-гы-дым...

Покровский нервно рассмеялся и посоветовал дочери:

– Иди спать, я транспортирую ее до места дислокации.

– Но я хочу тебе помочь!

– Иди-иди! – прикрикнул он. – А то наслушаешься всякой ерунды. Пьяные женщины иногда говорят такие вещи, от которых краснеют даже прапорщики.

– По бурлящей Росси-и-и он проносит коня-а-а... Ты-гы-дым, ты-гы-дым... – в два раза громче исполнил плед.

Хихикнув, Марина ретировалась, а Покровский отогнул край пледа и увидел, что Наташа лежит с закрытыми глазами, раскрасневшаяся, как булочница возле печи.

– У вас случайно не жар? – пробормотал он и потрогал ее лоб.

– Это жар любви! – с надрывом заявила она и попыталась схватить его за руку.

Он отдернул ее и сказал Вадиму:

– Пойди открой дверь ее комнаты. Вон там, справа от лестницы.

Вадим побежал наверх, а Покровский просунул ладони под Наташу и рывком поднял ее на руки. Она немедленно прижалась к нему всем телом и обняла за шею. И произнесла, не открывая глаз:

– О! Как от вас приятно пахнет...

– Не то что от вас, – парировал он. – По-хорошему, вас надо хорошенько вымыть.

– Вымойте, – разрешила она томно.

– Да уж, больше мне делать нечего...

– Гро-мы-ха-ет гра-жданская война-а-а! От темна-а-а до темна-а!.. – на весь дом затянула Наташа.

– Стукни ее обо что-нибудь, – посоветовал сверху Вадим. – О перила давай, а то она сейчас всех перебудит.

– Много в поле тро... – Покровский сильно встряхнул свою поклажу, она тотчас забыла про пение и простонала: – Ой, все внутренности во мне перемешались!

– Ничего, вы поспите, и они разглягутся по местам.

– А где Бубрик? – Наташа распахнула глаза. В них плескался коньяк.

Покровский занес ее в комнату и сгрузил на кровать, поинтересовавшись:

– Что, черт бы вас побрал, произошло между вами и Бубриком?!

Наташа не ответила. Она обняла подушку и сильно прижалась к ней щекой, свернув на сторону нос. Раздалось сладкое сопение.

– Ну ладно же! – зловещим тоном пообещал Покровский. – Попробуйте только завтра сказаться больной и не прийти в кабинет! Я позвоню в ваше идиотское агентство и выскажу им все, что я о них думаю!

Часам к одиннадцати обитатели дома и их гости начали собираться на кухне. Все были приятно расслаблены, и только американец прилюдно мучился головной болью. Это состояние оказалось для него непривычным, и он сильно страдал, с тоской глядя по сторонам опухшими глазками.

– Вам нужно выпить маленькую рюмочку водки! – кокетливо сообщила ему Лина, подсаживаясь поближе и кладя свою белоснежную руку на его загорелую.

Костя перевел, и Гудмэн с жаром воскликнул:

– О ноу!

– Не давайте ему водки, – посоветовал Вадим. – Он наверняка уже каких-нибудь таблеток наелся. Отравите человека.

– А вот я вам сейчас оладушков подам, со сметанкой, – засуетился Генрих, который выглядел так, будто крепко спал всю ночь. Ко всему прочему в доме было так чисто, словно за него тут поработала добрая фея.

Проснувшись, Наташа некоторое время лежала на кровати и, не мигая, глядела в потолок. Когда дом ожил, она с трудом встала и доволокла себя до ванной комнаты. Напустила в раковину холодной воды и погрузила в нее лицо. В голове роились обрывки воспоминаний, казавшихся страшным сном. Ночной лес, пруд, лающая собака, голые ноги под кроватью, Покровский, к которому она страстно прижимается... Все выглядело таким диким!

Наташа сняла телефонную трубку и позвонила Ольге.

– Ну? – напряженно спросила та. – Как? У тебя все тихо?

– Не знаю, что и сказать, – пробормотала Наташа, прикладывая ко лбу мокрую салфетку. – Происходит много всякого-разного.

– Но «хвост» больше не появлялся? Или этот, Негодько?

– Не-ет! – с облегчением бросила Наташа. – От тех-то, наших бандитов, я точно оторвалась. Я уже и думать про них забыла...

– Вот и напрасно, – зловещим голосом сказала Ольга. – Они тебя ждут.

– Как это? – ахнула Наташа, немедленно позабыв о своей больной голове. – Где?

– Возле твоей квартиры. Выставили там пост.

– Откуда ты знаешь?!

– Сама ходила, проверяла. Не очень-то приятно, что ближайшая подруга проводит отпуск в чужом доме, трудясь до седьмого пота.

Наташа немедленно покраснела. Вот чего она не делала точно, так это не трудилась. Так, дурака валяла, и все. Архив академика Покровского до сих пор оставался почти нетронутым.

– Расскажи в подробностях, Ольга! – попросила Наташа, чувствуя, что по спине уже ползут отвратительные мелкие мурашки.

– Ну, знаешь ли, хоть я и отправила тебя в ссылку в Березкино, душа у меня все равно была не на месте, – призналась Ольга. – И вчера я решила сходить на разведку. Возле подъезда стояла подозрительная машина, а в ней сидел качок.

– Почему подозрительная? – немедленно «зацепилась» Наташа.

– Потому что качок внимательно следил за входом в подъезд.

– Кого-нибудь ждал, вот и все.

– Он ждал не кого-нибудь, а тебя! – выпалила Ольга. – Только я подошла к квартире – он тут как тут! Спрашивает – вы к Смирновой? Я отвечаю – да. А вы что, тоже? Он говорит – ее, кажется, дома нет. Вы не знаете, куда она уехала? Я говорю – не знаю, сама до нее дозвониться не могу, вот, пришла так, может, телефон не работает. А он такую вежливость изображает, прямо образец хороших манер. Я спрашиваю – а вы кто? Он, понятное дело, – знакомый. Я говорю – что-то я вас никогда раньше у Наташи не встречала. А он – я новый знакомый. Очень мне ваша подруга, говорит, понравилась. Жду не дождусь, когда смогу с ней снова встретиться. Может быть, кто-то все же в курсе, куда она подалась? В общем, насилу я ноги унесла. Давай в милицию позвоним!

– Мы уже об этом говорили, Ольга! – простонала Наташа. – Милиция ограничится тем, что проверит у твоего качка документы. И все, никогда в жизни он больше к моей квартире не подойдет. А потом, при случае, в уединенном месте...

– Но что же делать? Ты же не будешь вечно прятаться и жить на чужих квартирах!