– Нет, шеф, сегодня вы опередили меня. От этого я себя чувствую несколько выбитым из седла. Не люблю нарушения привычного ритма.

– Нарушения привычного ритма не любит никто. И сегодня мы все выбиты из седла. Сегодня нас всех опередили… Присаживайтесь, – Скоун жестом пригласил Бредли не к столу-приставке, а к одному из кресел, сам вернулся к своему рабочему столу, взял с него лист бумаги и, склонившись над переговорным устройством, попросил:

– Миссис Мейсли, сделайте нам кофе, пожалуйста.

Бредли устроился в кресле, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки: кресло, кофе… Он понял: разговор предстоит официальный, но будет носить доверительный характер.

– Я не стал вас вытаскивать из дома, вы ведь и так приходите на сорок минут раньше, – усаживаясь во второе кресло, заговорил Скоун в своей привычной манере: спокойно и негромко. – К тому же полчаса или час, думаю, особой роли сейчас уже не сыграли бы. Хотя меня, признаюсь, достают звонками беспрерывно.

Дверь бесшумно открылась, и в кабинет вошла миссис Мейсли. Она переставила чашечки кофе с подноса на столик.

– Спасибо, Анжела, – поблагодарил Скоун; Бредли тоже кивнул в знак благодарности. – И… переключите пока все звонки на себя. В ближайшие пятнадцать минут меня ни для кого нет. Даже для президента.

Миссис Мейсли кивнула, улыбнулась мужчинам и молча вышла. С макияжем у нее было все в порядке: заметить это Бредли успел.

Скоун поднялся, проверил, плотно ли закрыта дверь, затем вернулся на место: этим он подчеркнул важность и секретность того, что сейчас собирался сообщить Бредли.

– Сегодня в четыре часа утра из окна десятого этажа гостиницы «Стетлер» отправился в свободный полет некто… – Скоун заглянул в тот лист, который он захватил со своего стола, – Дональд Ричардсон. По крайней мере, под этим именем он был зарегистрирован в гостинице и под этим же именем фигурирует в полицейских протоколах. Кем он был на самом деле, мне неизвестно, но, думаю, это не то имя, которым его нарекли родители при рождении. Зато пять минут назад мне стало известно другое… На момент этого случая в номере находился некто… – Скоун вновь заглянул в свою шпаргалку, – некто Джон Марч. Это тоже не настоящее его имя. Настоящее его имя – Роберт Лэшбрук.

Скоун замолчал, заметив, как замерла рука Бредли, когда тот ставил чашку на столик.

– Вам что, знакомо это имя?

– Как вы сказали? Роберт Лэшбрук?

– Да, – Скоун еще раз заглянул в листок. – Роберт Лэшбрук.

– Мне приходилось пересекаться с одним Робертом Лэшбруком в бытность моей работы в Управлении технических служб. Толковый парень. Если это он… – Бредли пожал плечами. – Чего его сюда занесло?..

– А чем он занимался?

– Разрабатывал новые виды ядов и другую всевозможную отраву. Не он сам, конечно, а те химики, которых он курировал. Вероятно, старых ядов стало не хватать или у них истек срок годности, раз принялись за новые. Знаете, шеф, за последнее десятилетие человечество придумало столько способов убийства себе подобных, что, на мой взгляд, придумать что-то новое уже невозможно.

– Человечество стало придумывать способы убийства себе подобных с тех самых пор, как встало с четырех лап на две ноги. Думаю, что первый удар дубиной, который нанес наш предок, был удар не по голове мамонта, а по макушке своего соплеменника. Этот мир, Стэн, ни вам, ни мне не изменить, поэтому нам приходиться принимать те правила, которые в нем существуют. Мне известно, что вы однажды уже пострадали из-за своей борьбы с ветряными мельницами. Что изменилось?

– Ничего не изменилось. Просто мне удалось сохранить свою совесть чистой. А это немало.

– Максимализм присущ вашему возрасту. С годами это проходит. Мне вы можете высказывать свое мнение, другим – не советую. Итак, продолжим. Если этот Лэшбрук окажется тем самым Лэшбруком, которого вы знали, тем будет лучше. Ваша задача, Стэн, обеспечить прохождение по всем официальным каналам – полиция, пресса – той версии, которую этот Лэшбрук выдвинет. Поезжайте в гостиницу, встретьтесь с ним… А заодно узнайте, «чего его сюда занесло» и вообще, что все это значит. Пройдитесь там мелким сачком, только так, чтобы не поднять взвеси.

– Могу я понимать эти слова как санкцию на мои действия, сэр?

Бредли намеренно не уточнил, какие именно действия, расширив тем самым их рамки. Обратившись к Скоуну словом «сэр» а не «шеф», он придал своему вопросу статус официальности, следовательно, и ответ на него будет выглядеть приказом.

– А как их еще можно понимать? Мне не нравится, когда на моей территории разыгрываются партии, о которых я ничего не знаю. Но еще больше мне не нравится, когда за кем-то приходится подчищать… чьи- то проколы, которые кто-то делает при разыгрывании этих партий.

После того как Бредли ушел, Скоун вызвал начальника оперативного отдела Тэда Карсона.

– Джон Марч. Гостиница «Стетлер», – поздоровавшись с Карсоном, коротко проговорил шеф Службы безопасности. – Сейчас им занимается Бредли, не путайтесь у него под ногами. Посмотрите за этим Марчем. Мне нужны его контакты.

– Взять его телефон на прослушивание, сэр?

– Н-нет. Не нужно, – поколебавшись, ответил Скоун. – Этот парень – сотрудник Управления безопасности… Нашего Управления безопасности, из центра, – уточнил он. – Он выполняет здесь свою задачу, не будем ему в этом мешать. Мы должны подстраховать его в случае необходимости. Организуйте наружное наблюдение, и учтите, что он профессионал с большим стажем и богатым опытом. В события, которые будут разворачиваться вокруг него, не вмешивайтесь.

Бредли выехал через двадцать минут; проверился на предмет слежки, не обнаружив «хвоста», остановил машину у телефонного автомата и набрал номер. Когда на другом конце подняли трубку, произнес:

– Гостиница «Стетлер».

Люди Карсона засекли Бредли, когда тот подъехал к гостинице; его машина остановилась метрах в пятидесяти позади них: они заняли свой пост за четыре минуты до его появления.

– Мистер Марч? Здравствуйте. Я слышал, у вас неприятности? – тихо проговорил Бредли мужчине, открывшему ему дверь в номере. Это был не тот, о котором он говорил Скоуну. Это был не Лэшбрук. – Мое имя Стэн Бредли. Я не из полиции. Из… Правительственной типографии нам сообщили, что вам может понадобиться наша помощь. Но, мне кажется, я ошибся номером. Извините…

Бредли намеренно сказал: «Из Правительственной типографии», – именно под этой вывеской в здании на Е-стрит, 2430 в районе «Фогги боттом» в Вашингтоне первоначально находилась штаб-квартира ЦРУ; если это был тот, кто был ему нужен, он должен был его понять, он должен был знать правила игры.

– Ну, наконец-то… – с заметным облегчением проговорил мужчина. – Нет, вы не ошиблись. Проходите… – Он посторонился, пропуская Бредли в номер, затем, «прострелив» цепким взглядом коридор, закрыл дверь и запер ее на ключ. – Я уже начал думать, что сойду с ума раньше, чем вы появитесь.

– Я приношу свои извинения как за свое опоздание, так и за то, что в четыре часа утра спал у себя дома, а не находился рядом с вами, мистер?..

– А вы разве не выяснили у дежурного администратора мое имя, когда устанавливали, в какой номер меня переселили?

– О том, что вас переселили, я узнал от стекольщика, который стеклит окно в «том» номере, а в какой именно, мне подсказала горничная. Так как мне вас называть?

– Пелп. Гарри Пелп, – представился обитатель гостиничного номера. Он явно был еще под