– Ты уверен?

Мигель пощупал пульс на шее Романа, проверил зрачки.

– Готов. Похоже на сердечный приступ.

Стоян выглядел несколько сконфуженным.

– Он говорил про больное сердце… Но кто мог подумать, что он так быстро кончится?

– Да, слабак, – согласился Мигель. – Мельчают кадры в ЦРУ.

– Он не из ЦРУ, – уверенно сказал Стоян. – Просто человек, который оказался не в том месте не в то время. Несчастный дурак.

– Он тут только что чуть в штаны не наложил, – вставил Люк. – Таких в спецслужбе не держат.

– А жаль, – вздохнул Мигель. – Я настроился на долгий разговор.

Стоян посмотрел на безжизненно висевшую голову пленника.

– Надо убрать его отсюда. Люк, займись этим.

– Понял, шеф.

– Я же просил, не называй меня «шеф»! – вдруг окрысился Стоян. – Ненавижу это обращение. Называй меня по имени.

– Хорошо, Стоян, как скажешь, – пробормотал Люк.

– Все, выполняй. Возьмешь в помощники Шона. Он знает, куда везти тело.

– Хорошо… Стоян.

Все трое вышли из помещения, и дверь закрылась.

Прошла минута.

Роман, оставшийся висеть на стуле, едва заметно вздрогнул.

Сердце, которое он остановил усилием воли, вновь ожило и медленно забилось, возобновляя движение крови в аортах.

Он сильно рисковал. Остановить сердце не трудно. Куда труднее запустить его вновь. Сделать это тем сложнее, чем дольше пауза. Мозг, отключающийся вместе с остановкой сердечной мышцы, быстро погибает без доступа крови. Стоит чуть дольше пробыть в этом состоянии, и мозг не подаст сигнал к запуску. И тогда мнимая смерть автоматически становилась реальной.

Роман пробыл в состоянии клинической смерти три минуты. Это был очень долгий срок. Но ему удалось вернуть себя к жизни.

Вопрос был в том, не напрасны ли его усилия. Ибо, если обман раскроется, больше этот фокус не пройдет. И тогда Мигель превратит его в вопящий кусок мяса.

Считая удары сердца, Роман одновременно напрягал слух. Он мог долго притворяться мертвым. Главное, чтобы его не подвергли дополнительной проверке.

В помещении, как он установил через минуту, никого не было. Стало быть, они решили, что он мертв, и бросили за ненадобностью.

Это хорошо.

Правда, неизвестно, как с ним поступят дальше. Но Роман надеялся, что худшее осталось позади.

Послышались голоса.

Он сосредоточился на биении сердца. Не давать ему биться чаще тридцати ударов в минуту. Это главное.

Открылась дверь.

– Смотри, и правда загнулся, – удивленно сказал Шон. – Экий слабак.

– Они думали, он из ЦРУ, – отозвался Люк. – А я сразу просек, что он не при делах.

– Мигелю только дай до кого-нибудь дорваться, – сказал Шон, дотрагиваясь до окровавленного уха Романа.

Тот едва удержался от того, чтобы не рвануться в сторону.

Не хватало еще, чтобы они начали издеваться над покойником!

– Да уж, визжал тут, как поросенок, – хохотнул Люк. – Мигель свое дело знает.

– Да уж, – согласился Шон.

Он отстегнул ноги Романа.

– Снимай его со спинки, – приказал он Люку.

Тот рывком поднял руки Романа, едва не вывихнув их из плеч, и тут же отпустил, не считая нужным церемониться с трупом.

Лишившись поддержки, Роман, для которого выход из образа покойника был смерти подобен, полетел, согласно роли, головой вниз на бетонный пол.

– Что ты… – услышал он возглас Шона.

Вслед за тем последовал удар, и Роман отключился, теперь уже без всякого притворства.

Очнулся он не скоро. В голове гудело, тела он почти не чувствовал.

«Похоронили заживо», – пришла в голову первая мысль.

Как он ни владел собой, его охватил леденящий ужас. Захотелось рвануться, ощупать все вокруг себя.

Однако сразу же он вспомнил, что не должен выдавать себя ни единым движением, и остался лежать неподвижно, напрягая уцелевшее ухо и пытаясь на слух оценить обстановку.

Попутно отметил, что лежит он несвязанный. Это было хорошо. Значит, его нехитрый трюк не раскрыли, и он обрел некоторую свободу действий.

Теперь следовало установить, какую.

Но только осторожно, предельно осторожно.

Очень быстро Роман понял, что находится он в автомобиле. Монотонно гудел мотор, пол, на котором он лежал, ощутимо вздрагивал.

Значит, он не под землей! Слава богу.

Стоп. Едут они по хорошему шоссе. А это уже важная деталь.

Теперь надо узнать, кто находится рядом.

Роман, как ни вслушивался, не мог уловить ничьих голосов. Либо звуков, которые может издавать человек.

Странно. Ему казалось, что его должны сопровождать двое горилл Стояна. Или они сидят в полном молчании?

И почему так душно? Можно сказать, просто нестерпимо душно.

Роман рискнул и медленно приподнял веки.

И ничего не увидел.

Тогда он открыл глаза чуть шире.

И увидел, что его окружает сплошная чернота.

Он что, все еще без сознания?

Но нет, он ясно различает, как потряхивается время от времени везущая его машина. Может, они едут в тоннеле, а в салоне погасили свет?

«Они положили меня в багажник, – догадался Роман. – Вот почему я ничего не вижу и не слышу. И воздуха мало по той же причине».

Выждав несколько минут и убедившись, что светлее не становится, он рискнул и осторожно двинул рукой.

И почти сразу наткнулся на что-то скользкое, влажное и податливое.

Повел рукой выше, ниже.

Везде та же податливая, влажная пленка.

Пленка! Он в мешке.

Теперь понятно, почему так трудно дышится. Его положили в полиэтиленовый мешок и наглухо запаковали. Действительно, разве трупу нужен воздух?

Э, так можно задохнуться к чертовой матери!

Опасаясь делать резкие движения, Роман попытался проделать дыру в мешке. Но стенки были прочны, к тому же покрыты влагой от его дыхания, и пальцы соскальзывали по пленке, как по стеклу.

Знать бы, нет ли рядом людей Стояна!

Хотя, если он пролежит без доступа кислорода еще десять минут, ему это будет уже безразлично.