Р. А следующая запись была сделана в тот день, когда они поженились, и сумма опять составляла пятьдесят фунтов, и против нее стояли те же инициалы – Б. Р.

«Сто фунтов за тебя…» – снова пронеслось у нее в голове. А Б. Р. – это, должно быть, Бернард Розье. Значит, Бернард Розье дал Бантингу сто фунтов за то, что он на ней женился? Это открытие ошеломило ее. Подняв глаза от записной книжки, она посмотрела на мать и на Джо так, словно хотела спросить у них: «Но почему? Почему он решил выдать меня замуж?» Ведь если она в течение трех с лишним месяцев не назвала его имени, он мог не бояться, что она его выдаст. Тогда какой ему был смысл тратить сто фунтов, чтобы купить ей мужа?

– В чем дело, дорогая? – спросила Кэтрин.

– Ничего, ма, – ответила Кэти.

Подойдя к камину, она сунула записную книжку в тлеющие угли и ворошила их до тех пор, пока огонь не разгорелся. Когда пламя охватило дневник Бантинга, она жестом приказала Джо сделать то же самое с четырьмя мешочками.

На следующий день Кэти узнала, почему Бернард Розье не пожалел ста фунтов, чтобы выдать ее замуж. Об этом она узнала благодаря визиту мисс Терезы. Благодаря мисс Терезе она также смогла разменять свой первый соверен.

Мисс Тереза подошла к двери, окруженная толпой грязных босоногих ребятишек. Кэти, услышав шум снаружи, открыла дверь прежде, чем гостья успела постучаться.

– Она искала вас, миссис, – сказал один из детей.

Кэти удивленно посмотрела на знатную гостью. Обычная женщина никогда бы не вызвала такого любопытства в их квартале, но благородную даму могли распознать даже дети, хоть им случалось видеть знать крайне редко.

– Можно мне войти, Кэти?

Кэти обернулась и осмотрела убогую комнату, в которой они жили. Ей было стыдно принимать мисс Терезу в таком жилище, и первым ее желанием было ответить: «Нет, мисс Тереза, вам лучше не входить», – однако она знала, что подобный ответ прозвучал бы грубо. Поэтому ей ничего не оставалось, как пошире распахнуть дверь и посторониться, пропуская неброско одетую высокую молодую женщину. Она закрыла дверь на щеколду, чтобы дети, стремящиеся получше рассмотреть необычную посетительницу, не заглядывали в дом с улицы, мешая их разговору.

– Ма, – Кэти посмотрела через полутьму комнаты в ту сторону, где сидела мать. – К нам пришла мисс Тереза из господского дома.

Кэтрин медленно поднялась на ноги. Она не стала приседать в реверансе или кланяться мисс Терезе, а лишь слегка кивнула в знак приветствия. Ее дочь обесчестил брат Терезы, поэтому гостья не могла вызывать у Кэтрин каких-либо иных чувств, кроме ненависти. Но Кэтрин с детства было внушено, что ненависть – чувство, недостойное доброго христианина, а потому она отнеслась к Терезе просто равнодушно.

Тереза заставила себя не оглядывать комнату и старалась не показывать, как она шокирована условиями, в которых живет семья Малхолландов. Однако зловоние, наполняющее коттедж, было невыносимым, и она была вынуждена поднести к ноздрям надушенный носовой платок. Она подошла к Кэтрин и, глядя ей прямо в лицо, сказала:

– Я глубоко сожалею, миссис Малхолланд, о том, что случилось с вами. Я… я приехала узнать, не могу ли я чем-нибудь вам помочь?

– Я была бы благодарна за любую помощь, мэм, – ответила Кэтрин бесцветным тоном.

За этим последовало неловкое молчание. Тишину нарушил странный шум, который донесся из угла комнаты, где сидела Лиззи. Тереза обернулась на звук и увидела распухшую глыбообразную девушку, сидящую на тюфяке.

– Это… это Лиззи, моя сестра, – сказала Кэти извиняющимся тоном. – Она… У нее не все в порядке с головой.

Глаза Терезы наполнились почти болезненным состраданием, и она отвернулась от несчастной девушки и перевела взгляд на Кэти.

– Не хотите ли присесть? – предложила Кэти, пододвигая ей стул.

Вежливо поблагодарив ее, Тереза села. В то же мгновение ее внимание снова привлек шум, на сей раз исходящий из-за двери в смежную комнату, находящейся прямо напротив нее. Кэтрин тут же встала и, даже не извинившись, поспешила к Вильяму.

– Это мой дед, – снова пояснила Кэти. – Он… С ним случился удар, и он прикован к постели.

– О, Кэти! – Тереза нервно сплела пальцы обеих рук. – Все эти беды… Я чувствую себя такой виноватой, Кэти. У вас и так достаточно бед, а теперь это последнее несчастье… ведь оно случилось по моей вине. Да, да, Кэти, в этом виновата я. С тех пор как я узнала, что твоего отца увели полицейские, я не нахожу себе места. Этого бы не случилось, если бы я не вмешалась. Твой ребенок… – Она посмотрела на младенца, лежащего в низком корыте возле стены. – С него все началось, но я уверена, что тебе с помощью родителей удалось бы все утрясти и вы бы со временем справились с этой проблемой. Лучше бы я оставила все, как есть, и не лезла не в свое дело, тогда бы вы все не оказались сейчас в этой ужасной беде… Но я хотела сделать как лучше, поверь мне. Я действовала из самых лучших побуждений, Кэти. Пожалуйста, прости меня и поверь, что я хотела лишь одного – помочь тебе.

Кэти смотрела на Терезу в полнейшем недоумении, не понимая, о чем та говорит.

– Я не вижу, как вы можете быть причастны к тому, что случилось, мисс Тереза, – сказала она.

– О, я причастна к этому, Кэти, и ты возненавидишь меня после того, что я тебе расскажу. Видишь ли, это я толкнула Бернарда на то, чтобы выдать тебя замуж. То есть я вовсе не хотела, чтобы тебя выдавали замуж, у меня этого и в мыслях не было. Это решение нашел он сам. Я сказала ему и родителям, что они должны выплатить тебе большую сумму на содержание ребенка… Я требовала этого и грозила, что в противном случае расскажу обо всем невесте Бернарда. Тогда ему и пришел в голову этот план – выдать тебя за Бантинга и таким образом избавиться ото всякой ответственности… Поняла теперь?

Да, теперь она многое понимала, ее удивляло только одно: откуда мисс Тереза узнала, что отец ребенка – мистер Бернард?

– Но как вы узнали, мисс Тереза, насчет… – Не в силах произнести имя Бернарда, она указала на младенца.

– Я… я видела, как он вытолкнул тебя из своей комнаты в ночь бала. Ты была глубоко потрясена, и я поняла, что это произошло не по твоей воле.

– О! – воскликнула Кэти и пристыжено опустила голову.

– С тех пор я все время беспокоилась за тебя, – заключила Тереза.

– Спасибо, мисс Тереза, вы очень любезны.

Они опять молчали. Дурной запах, наполняющий комнату, стал, казалось, еще более нестерпимым. Тереза снова поднесла к носу платок.

– Мое теперешнее положение очень похожее на твое, Кэти, – сказала она через некоторое время. – Я тоже стала бедной…

Едва произнеся это слово, Тереза прикусила язык. «Да простит меня Бог», – подумала она. Как она могла называть себя бедной, когда перед ней сидела вот эта девочка, совсем еще ребенок, несмотря на разбухшую от молока грудь… Даже у нищеты есть свои градации, и Кэти находилась на самой ее низшей ступени.

– Что вы имеете в виду, мисс Тереза? – Кэти с участием посмотрела на гостью.

– Я ушла от мужа. Мне вообще не следовало выходить замуж, но меня вынудили родители. Я… У меня должен был родиться ребенок, но я его потеряла.

– О, мне очень жаль, мисс Тереза.

– Нет, Кэти, не жалей меня. Я вовсе не хотела этого ребенка. Мне повезло, что я его не родила. И знаешь, сейчас я подумала, что моя жизнь в целом сложилась достаточно удачно. Я… У меня есть небольшой личный доход, который был назначен мне с самого рождения. За эти годы успела накопиться порядочная сумма, и я смогла купить маленький домик в Вестоэ, это одно из предместий Шилдса. А в конце года мисс Эйнсли поселится у меня, и мы с ней откроем небольшую школу для детишек бедняков.

Мисс Тереза – школьная учительница! Мисс Тереза, выросшая в роскоши, у которой с детства было все,