но внезапно лицо его обмякло, и он остановился на полуслове. Он спросил у Стентона, не ослышался ли он, действительно ли тот произнес слово «миллиард».

— Да, и повторяю еще раз — такая молекула будет стоить не меньше миллиарда долларов, — настаивал Стентон. — Я нисколько не преувеличиваю. Опыт либриума и валиума, а в последнее время прозака доказал, что общество проявляет ненасытный аппетит по отношению к эффективным психотропным лекарствам.

Эдвард повернулся к окну и невидящим взором уставился на центральную площадь городка медицинского факультета. Когда он заговорил, его голос был бесцветным и невыразительным, словно Эдвард пребывал в трансе.

— Что ты можешь посоветовать, чтобы нам быстрее продвинуться в наших исследованиях?

— Совет будет не слишком сложным, — ответил Стентон. — Все, что от вас требуется, — это основать компанию и запатентовать лекарство. Это делается очень просто. Но до этого вы должны держать свои исследования в строжайшем секрете.

— Они и так держатся в секрете, — сообщил Эдвард. Он все еще пребывал в какой-то прострации. — Прошло всего несколько дней с тех пор, как мы поняли, что имеем дело с новыми веществами. Единственные, кто знает об этом, — я и Элеонор.

Он ничего не сказал о Ким, боясь спровоцировать Стентона на новую пошлость.

— Чем меньше людей будут об этом знать, тем лучше, — наставительно произнес Стентон. — Со своей стороны могу заверить вас, что, как только появятся обнадеживающие результаты, я смогу взять на себя труд и расходы по образованию компании.

Эдвард помассировал переносицу, глубоко вздохнул, и, казалось, наконец, пробудился от транса.

— Я думаю, что мы опережаем события, нельзя бежать впереди паровоза. До формирования окончательной идеи нам с Элеонор предстоит изрядно потрудиться.

— Каким будет ваш следующий шаг? — поинтересовался Стентон.

— Мне очень приятно, что ты об этом спросил, — произнес Эдвард. Он поднялся из-за стола и стремительно подошел к стеклянному шкафу. — Мы с Элеонор обсуждали этот вопрос как раз перед твоим приходом. Во-первых, надо определить, какое из выделенных нами соединений обладает психотропной активностью.

Эдвард достал из шкафа три мерных цилиндра и вернулся к своему столу. В цилиндры он всыпал по мизерной щепотке порошка из каждой пробирки. Во все цилиндры он налил по литру дистиллированной воды. Резко встряхивая цилиндры, он растворил порошки алкалоидов в воде.

— И как ты собираешься это делать? — спросил Стентон. Со слов Эдварда и по его действиям он начал догадываться о его намерениях.

Эдвард достал из ящика стола три миллилитровые пипетки.

— Никто не хочет присоединиться ко мне? — спросил Эдвард.

Ни Стентон, ни Элеонор не сдвинулись с места и не произнесли ни слова.

— Эх вы, цыплятки, — со смехом проговорил. Эдвард. — Да не волнуйтесь, я пошутил. Просто я хочу, чтобы на всякий случай вы побыли со мной. Пробовать это зелье — мой жребий.

Стентон посмотрел на Элеонор.

— Я не понимаю, этот парень окончательно рехнулся или как?

Элеонор взглянула на Эдварда. Она знала, что он не тупица и не твердолобый осел. Ей никогда раньше не приходилось встречать такого умного человека, особенно если речь шла о нейробиологии и биохимии.

— Вы абсолютно убеждены, что это безопасно? — спросила она.

— Так же безопасно, как выпить бульон из кубиков. В лучшем случае на один миллилитр приходится несколько миллионных долей грамма. Кроме того, экстракт довольно грубый, поэтому вредных последствий просто не может быть. Думаю, что это даже доставит мне некоторое удовольствие. Все же это довольно чистые пробы.

— Отлично! — сказала Элеонор. — Дайте и мне одну пипетку.

— Вы хорошо подумали? — поинтересовался Эдвард. — Здесь не может быть никакого принуждения. Лично я не против того, чтобы попробовать все три порошка.

— Я хорошо подумала. — Элеонор взяла пипетку.

— А ты, Стентон? — спросил Эдвард. — У тебя появился реальный шанс поучаствовать в настоящем научном эксперименте. Если ты все еще хочешь, чтобы я прочитал твой чертов проспект, то доставь мне удовольствие.

— Ну, если вы оба считаете, что это безопасно, то я, пожалуй, присоединюсь, — неохотно проговорил Стентон. — Но ты все равно прочти мои проспекты, а то я буду вынужден познакомить тебя со своими дружками-бандитами с северной окраины.

С этими словами Стентон взял пипетку.

— Каждый выбирает яд по своему вкусу, — объявил Эдвард, протягивая руку к цилиндрам.

— Возьми свои слова обратно, или я откажусь! — воскликнул Стентон.

Эдвард рассмеялся. Смущение Стентона доставляло ему несказанную радость. Слишком часто все бывало наоборот.

Стентон уступил право выбора Элеонор, а потом взял один из двух оставшихся цилиндров.

— Фармакологическая русская рулетка, — пробормотал он.

Элеонор рассмеялась и сообщила Стентону, что он слишком умен, чтобы быть счастливым.

— Но я оказался недостаточно умным, чтобы отказаться от ваших дурацких опытов, — огрызнулся Стентон.

— Пропустим леди вперед, — предложил Эдвард.

Элеонор набрала в пипетку миллилитр жидкости и вылила ее себе на язык. Эдвард посоветовал ей запить раствор стаканом воды.

Двое мужчин пристально наблюдали за ней. Все сидели в напряженном молчании. Наконец, Элеонор пожала плечами.

— Ничего не чувствую. Разве только немного участился пульс.

— Это от страха, — высказал предположение Стентон.

— Стентон, теперь твоя очередь, — сказал Эдвард. Стентон наполнил свою пипетку.

— Я вынужден идти на преступление, чтобы заполучить тебя в научно-консультативный совет, — пожаловался он Эдварду. Вылив жидкость на язык, он запил ее стаканом воды. — Какая горечь! Но я ничего не чувствую.

— Надо выждать немного, — пояснил Эдвард. — Прими во внимание скорость кровотока и всасывания.

Он набрал в пипетку миллилитр доставшегося ему раствора. Эдвард начал беспокоиться, что в грубом экстракте, который он приготовил в лаборатории Кевина, содержалось какое-то водорастворимое соединение, вызвавшее у него психоделические явления, которое они с Элеонор потеряли в процессе очистки.

— У меня слегка закружилась голова, — вдруг подал голос Стентон.

— Хорошо, — отозвался Эдвард. Его сомнения рассеялись. Он вспомнил, что у него тоже сначала появилось легкое головокружение. — Ты ничего больше не чувствуешь?

Стентон внезапно напрягся, на лице появилась гримаса страха, глаза стали бешено вращаться.

— Что ты видишь? — спросил Эдвард.

— Цвета! — закричал Стентон. — Я вижу перемещающиеся цветные пятна.

Он начал было подробно перечислять, какие именно цвета он видит, как вдруг замолчал и испустил крик, полный страха. Вскочив на ноги, он начал неистово тереть свои руки.

— В чем дело? — спросил Эдвард.

— Меня кусают насекомые, — пожаловался Стентон. Он продолжал бешено стряхивать с себя невидимых насекомых, пока не начал задыхаться.

— Что случилось теперь? — продолжал спрашивать Эдвард.

— Мне сдавило грудь, — простонал Стентон. — Я не могу глотнуть.

Эдвард схватил Стентона за руку. Элеонор протянула руку к телефону, чтобы вызвать «скорую