– Мастерская дедукция, – согласился Лейн. – А что дальше?

– Украденное издание, – продолжала Пэтэнс, – представляет не только библиографическую, но и большую материальную ценность. Однако вор не прельстился этим. Мало того, он приложил к возвращенной книге далеко на пустяковую сумму. А до этого расстался с не менее, а даже с более ценной книгой, чтобы компенсировать музею дорогую потерю. Что все это означает? По-видимому, то, что наш вор – человек щепетильный и честный.

– Честный вор! – усмехнулся Тэмм. – Глупости.

– Не упрощайте, инспектор, – сказал старый актер, с укором посмотрев на Тэмма. – Конечно, аномалия есть. Вор-благодетель, вор-джентльмен, совестливый вор… Но я бы добавил еще кое-что к этой характеристике. Как вы думаете, что?

– Мне кажется, – задумчиво проговорил Роу, – если он вернул подделку, не разрезав переплета, значит, он разбирается в редких изданиях. Подделка эта совсем не грубая, даже очень тонкая, неспециалист едва ли отличит ее от подлинника. А он отличил сразу, как только рассмотрел ее повнимательнее.

– Вор-библиофил! – воскликнула Пэтэнс.

– Метко! – улыбнулся Лейн. – Итак, господа, перед нами ученый, антиквар, библиофил, своеобразно честный и все же готовый пойти на преступление из-за обладания листком бумаги, спрятанным несколько столетий назад в переплете редчайшей книги. Интересно, не правда ли?

– Столетий? – переспросил инспектор. – Так какого же черта…

– Не сердитесь, инспектор. Надо прояснить все.

– Проясните главное. Где Донохью?

– Этот вопрос вы разрешите сами, инспектор. Вам здесь, как говорится, и карты в руки, – улыбнулся Лейн, – Я лично займусь другим: надо будет предпринять небольшое исследование… установить возраст переплета. Действительно ли переплет украденной и возвращенной книги относится к тому же 1599 году или переплет был сделан позднее. Возраст переплета поможет нам определить и возраст той бумаги, за которой охотился наш вор-джентльмен. Зная, когда она была спрятана, мы можем представить себе ее характер.

– Может быть, в литературе упоминается о каком-либо исчезнувшем документе? – спросила Пэтэнс.

– Пороемся, – сказал Роу. – Может, и найдем. Джаггард был довольно популярной личностью того времени. Без него не обходился ни один издательский пирог в елизаветинском Лондоне. И о «Влюбленном пилигриме» говорилось немало. Поищем.

– Ищите, – буркнул Тэмм, – я тоже поищу. Только малость поближе.

– Попробуйте совсем близко. Почему бы вам не взять под наблюдение Хэмнета Седлара?

Загадочное предложение Лейна смутило инспектора.

– Англичанина? – удивился он. – С какой стати? Растерялась и Пэтэнс. Рука ее с сигаретой, потянувшаяся к зажженной сигарете Роу, так и застыла на месте.

– Господи! Этого фон-барона? Да зачем?

– Назовите это предубеждением, – сказал Лейн, – но мне он не нравится. А вы заметили, как его встретил Краббе? Как он странно посмотрел на него…

– Ну что ж, – согласился Тэмм, – можно подбросить старику несколько вопросов.

Пэтэнс внимательно разглядывала потухшую сигарету.

– Знаешь, отец, пожалуй, не стоит трогать сейчас мистера Краббе. Но почему бы не навести справки о докторе Седларе?

– Где? В Англии?

– Можно начать с пароходной компании…

Через три четверти часа инспектор Тэмм положил трубку и вытер вспотевший лоб.

– Да-а… – протянул он, – кое-что проясняется. Бедлам какой-то… Знаете, что сказал мне кассир «Ланкастрии»? Ну, этой посудины, на которой Седлар прибыл в Нью-Йорк…

Инспектор сделал многозначительную паузу.

– Да не мучай же, отец!

– В списке пассажиров Хэмнета Седлара нет. – Как нет?

– И не было?

Пэтэнс разинула рот. Роу свистнул.

– Любопытное обстоятельство. Инспектор засмеялся сквозь зубы.

– Любопытное? Здесь не любопытствовать надо, а…

– Погодите, инспектор, – вмешался Лейн. – Одна хорошая сцена еще не составляет спектакля, и одно подозрительное обстоятельство еще не делает человека преступником. Вы описывали кассиру внешность Седлара. Для чего?

– Я попросил его справиться у стюардов. Пароход прибыл сегодня утром, и все они еще на борту.

– Это он вам звонил?

– Он. Никого похожего на Седлара на пароходе не было. Что вы на это скажете?

– Скверно пахнет, – поморщился Роу.