— Я всегда хотел съездить, увидеть ее лично, — продолжал он. — Полагаю, что теперь она находится в Германии. Возможно, в Мюнхене. Но, увы, мои путешествия никогда не забрасывали меня в те края.

— Я никогда не видела ничего подобного, — прошептала Грейс.

— Она вызывает особые чувства, ведь так?

Девушка кивнула.

И Джек подумал, что если он всегда мечтал расположиться между бедрами мадемуазель О’Мерфи, то спрашивала ли себя сейчас Грейс, — на что это похоже — оказаться на месте этой женщины? Представляла ли она себя лежащей на диване и беззащитной перед пристальным жаждущим взглядом мужчины?

Его пристальным взглядом.

Он никогда не позволил бы никому другому разглядывать ее в таком виде.

В комнате стояла тишина. Он мог слышать собственное дыхание, каждый новый вдох был более слабым, чем предыдущий.

И он мог слышать ее дыхание — мягкое, низкое, учащающееся с каждой секундой.

Джек хотел ее. Отчаянно. Он хотел Грейс. Он хотел, чтобы она раскрылась перед ним, как та женщина на картине. Он хотел ее всеми способами, которыми он мог бы ее иметь. Он хотел сорвать с нее одежду, хотел поклоняться каждому дюйму ее кожи.

Фактически, он смог все это почувствовать: мягкую тяжесть ее бедер в его руках, когда он обхватил их, мускусный жар, когда он придвинулся ближе для поцелуя.

— Грейс, — прошептал Джек.

Она не смотрела на него. Ее глаза все еще были прикованы к картине в книге. Ее язычок пробежался, увлажняя ее губы.

Возможно, она даже не поняла, что сделало с ним это движение.

Джек протянул к ней руку, дотронувшись до ее пальцев. Она не отпрянула.

— Потанцуйте со мной, — прошептал он, обхватив ее запястье. Джек мягко потянул ее, вынуждая подняться.

— Но ведь нет никакой музыки, — попыталась возразить Грейс. Но все же встала. Девушка не сопротивлялась, не было даже намека на колебание, она стояла перед ним и ждала.

И тогда Джек сказал то, что было у него на сердце.

— Мы сами напоем мелодию.

Было достаточно времени, чтобы Грейс могла сказать «нет». Когда его рука коснулась ее. Когда он потянул ее, чтобы поднять на ноги.

Когда Джек попросил, чтобы она танцевала, несмотря на отсутствие музыки.

Но она не сделала этого.

Она не могла.

Она должна была. Но она не хотела.

А потому она оказалась в его руках, и они вальсировали под его тихое мурлыканье. Их объятие нельзя было бы считать позволительным в любом приличном бальном зале, Джек прижимал ее слишком близко, и казалось, что с каждым шагом он придвигался все ближе, пока, наконец, расстояние между ними стало измеряться не в дюймах, а в степени жара.

— Грейс, — он выдохнул ее имя хриплым, жаждущим стоном. Но девушка не слышала ни единого звука. Тогда он поцеловал ее, и все звуки отступили перед его натиском.

И она ответила на его поцелуй. О боже, Грейс не думала, что когда–либо она что–нибудь хотела так, как в данный момент она хотела этого мужчину. Она хотела, чтобы он окружил ее, поглотил ее. Она хотела затеряться в нем, упасть вниз, предлагая ему свое тело.

Все, что угодно, хотелось шепнуть ей. Все, что Вам угодно.

Поскольку он–то, конечно, знал, в чем нуждалась она сама.

Женщина с картины, любовница французского короля, она что–то сделала с Грейс. Девушка была околдована. Не было никакого другого объяснения. Она хотела лежать голой на диване. Она хотела чувствовать прикосновение парчи, трущейся о ее живот, пока прохладный, свежий воздух овевает ее спину.

Она хотела понять, что это значит — лежать там под мужскими взглядами, со страстью скользящими по ее телу.

Его глазами. Только его.

— Джек, — прошептала она, прильнув к нему всем телом. Она должна была почувствовать его, его давление, его силу. Она не хотела касаться его только губами, она хотела его повсюду, повсюду сразу.

Мгновение он колебался, удивленный ее внезапным пылом, но быстро опомнился и уже в следующую секунду пнул дверь ногой, закрывая ее, а затем прижал Грейс к стене возле двери, ни на миг не прерывая их поцелуй.

Она стояла на цыпочках, зажатая между Джеком и стеной с такой силой, что ее ноги повисли бы в воздухе, находись она всего лишь дюймом выше. Его губы жаждали боготворить ее, и она затаила дыхание, когда он наклонился, чтобы прикоснуться к ее щеке, а затем — к ее шее, и все, что Грейс могла сделать, — это держать голову вертикально. Казалось, ее шея напряглась, и Грейс ощутила, как сама она изгибается вперед, а ее груди, горят желанием прижаться к нему как можно ближе.

Это не было их первой близостью, но сейчас все было по–другому. Прежде она хотела, чтобы он ее поцеловал. Она хотела, чтобы кто–то хоть раз ее поцеловал.

Но теперь… Было похоже на то, что проснулись все ее скрытые мечты и желания, превратив ее в некое странное пылкое существо. Она стала агрессивной. Сильной. И она так чертовски устала, наблюдая за жизнью, проходившей мимо нее.

— Джек… Джек… — Она не могла выговорить больше ни одного другого слова, нет, ни тогда, когда его зубы потянули корсаж ее платья. Его пальцы помогали ему, проворно расстегивая пуговки на ее спине.

Почему–то это показалось ей несправедливым. Она тоже хотела участвовать в этом процессе.

— Дай, я, — ей удалось освободиться, и Грейс переместила свои руки, упивавшиеся свежей шелковистостью его волос, к его манишке. Грейс сползла по стене, таща его за собой, пока они оба не оказались на полу. Не теряя ритма, она лихорадочно справилась с пуговицами и откинула его рубашку в сторону, как только стянула ее с Джека.

Некоторое время она только разглядывала его. Ее дыхание остановилось где–то внутри нее, там разгорался пожар, рвавшийся наружу, но она, казалось, не могла выдохнуть. Грейс дотронулась до него, положив ладонь на его грудь, наконец, свист воздуха возвестил, что ее дыхание возобновилось, как только она почувствовала, что сердце Джека подпрыгнуло под ее рукой. Она ласково провела ладошкой вверх, затем вниз, поражаясь ощущению его кожи под своей рукой, пока одна из его ладоней резко не накрыла ее.

— Грейс, — выдохнул Джек, сглотнув, и она почувствовала, что его пальцы дрожат.

Она взглянула на него, ожидая продолжения. Он может обольстить одним только взглядом, подумала она. Одно прикосновение, и она растает. Может он обладает каким–то волшебством, которое удерживает ее? Властью?

— Грейс, — произнес он опять, преодолевая свое затрудненное дыхание. — Скоро я не буду в состоянии остановиться.

— Это не важно.

— Важно. — Его голос прерывался, и это заставило ее хотеть его еще сильнее.

— Я хочу Вас, — умоляла она. — Я этого хочу.

Джек выглядел так, словно испытывал боль. Она знала, что это она.

Он сжимал ее руку, и они оба молчали. Грейс взглянула на него, и их глаза встретились.

Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

И в этот момент она полюбила его. Грейс не знала, что он сделал с ней, но она изменилась. И она полюбила его за это.

— Я не возьму у Вас этого, — сказал он грубым шепотом. — Не таким образом.

Тогда, как? хотела спросить она, но рассудок тонкой струйкой уже просочился обратно в ее тело, и она поняла, что Джек был прав. Она имела не так много ценностей в этом мире: крошечные жемчужные сережки ее матери, семейная Библия, любовные письма ее родителей друг другу. Но