отметил Эллери, наш плейбой, подтверждая повторение рецептуры, должен был пребывать в особенно
— И когда мы обнаружили Шокли Райта, — продолжала болтать мисс Эйкин, — естественно, мы стали просматривать книгу дальше — никогда не знаешь, что можно найти в таком гроссбухе, это же просто фонтан
— Но суть в том, — перебила ее Эмелин Дюпре, — что мы нашли кое-что еще.
Она пригнула голову, прищурилась и окинула зал кондитерской таким взглядом, что Эллери сжался, ожидая услышать змеиное шипение. Участившийся пульс подсказал ему, что теперь можно выбросить из головы историю про блудного сына. Сюда его позвали по более важному делу.
— Кое-что еще? — повторил Эллери. — И что же?
— Год 1932-й, — прошептала мисс Дюпре с видом героини-подпольщицы, разрабатывающей план освобождения под носом у гестапо.
— Год 1932-й. — У Эллери глаза замерцали.
— Если точнее, — прошептала мисс Эйкин, — 5 июня 1932 года.
— 5 июня 1932 года? — Эллери резко выпрямился.
— Видите, мисс Эйкин, вот видите, Долорес? — торжествовала Эми Дюпре. — А что я вам говорила?
— Вы были абсолютно правы, Эмелин, — отозвалась мисс Эйкин, полная обожания.
— Так как насчет 5 июня 1932 года? — приструнил их Эллери.
С раздражающей улыбкой мисс Дюпре принялась листать гроссбух. В конце концов, пролистав приблизительно третью часть тома, она нашла страницу, и острый ноготь хищно вытянутого указательного пальца тотчас вонзился в строку с записью.
— Вот оно, мистер Квин, смотрите, — объявила она. Эллери выхватил у нее гроссбух и прочел сделанную каллиграфическими буковками следующую запись: «Повторение рецепта № 32541. 5 июня 1932». И после этого совершенно другим почерком имя «Баярд Фокс».
— Меня сразу как ударило, — зашипела Эмелин Дюпре. — Знаете, я следила за процессом очень внимательно. Эта запись у Майрона Гарбека сделана всего за неделю до убийства Джессики Фокс! И я не помню, чтобы на процессе Баярда Фокса что-то говорилось о повторном получении лекарства перед самым убийством, мистер Квин!
— Вот Эми мне и говорит, — опять затараторила мисс Эйкин, по-детски округлив глаза за стеклами очков, — что это очень существенно, и вы обязательно этим заинтересуетесь, поскольку вы исследуете все дело, мистер Квин…
— Да-да, — сказал Эллери. — Разумеется, меня это интересует, дамы. Вы были совершенно правы, решив привлечь к этому факту мое внимание. Гм… мисс Эйкин. Я заберу этот гроссбух…
— О нет! — пронзительно выкрикнула мисс Эйкин. — Как, опять! Мой Шокли Райт…
— Тоном ниже! — Мисс Дюпре резко толкнула подругу в бок.
— Но, Эмелин, вы не говорили, что мистер Квин возьмет…
— Откуда мне было знать, что ему потребуется забрать старую книгу насовсем? — пробормотала мисс Дюпре. Но глаза у нее подозрительно поблескивали.
— А будто не знали, Эми Дюпре! О, я должна была понять, что, связавшись с вами, ничего не получу! Не зря у вас такая репутация в Райтсвилле!
— Вот это мне нравится! — оборвала ее Эми Дюпре. — И это за то, что я преподнесла вам на блюдечке старого Шокли Райта! Такова ваша благодарность, да, Долорес Эйкин? Я бы не прочь…
— Дамы, дамы, — вмешался Эллери. — Мисс Эйкин, вы можете прямо сейчас вырвать страницы с подписями, которые вам нужны для вашей коллекции. Только не трогайте эту страницу.
— О, благодарю! — У библиотекарши так тряслись руки, что она целых две минуты искала страницу с уникальным автографом Шокли Райта. Наконец она вырвала этот лист и еще два других. — Спасибо, мистер Квин, — сияла собирательница.
— Не стоит. И кроме того, не стоит об этом распространяться. Вас тоже касается, мисс Дюпре.
Вскоре мисс Эйкин и Эмелин Дюпре удалились из «Кондитерской мисс Салли» — мисс Эйкин крепко держала в руке автографы и пыталась успокоить мисс Дюпре, но непреклонная мисс Дюпре величаво выступала впереди, высоко задрав подбородок.
А Эллери посидел за столом еще некоторое время, изучая подпись Баярда Фокса. Наконец и он поднялся.
— Сэр?
Одна из наряженных в чепцы девиц мисс Салли протягивала ему полоску бледно-зеленой бумаги.
— Что такое?
В случае мисс Эйкин забывчивость, несомненно, объяснялась возбуждением. Но нельзя было объяснить тем же поведение мисс Дюпре, которая никогда ничего не забывала.
Мимоходом она переадресовала Эллери счет за цыплячьи лапки в соусе, салат «Уолдорф», ликер и два ананасных мусса с зефиром и орехами.
Глава 15
ЛИС ОБЛОЖЕН СО ВСЕХ СТОРОН
Элвин Кейн вынырнул из-за дубовой стойки рецептурного отдела.
— По одной чайной ложке каждые четыре часа, миссис Гонзоли, — отрывисто сообщил он, завертывая пузырек с лекарством в особую полосатую оберточную бумагу своей аптеки. — Вы поняли?
— Через четыре часа, — ответила итальянка.
— Но не всякий раз, когда ваш старый синьор захочет чихнуть. Восемьдесят пять центов.
— Привет, Элвин, — сказал шеф полиции Дейкин.
— Привет,
— Добрый день, мистер Кейн.
— И мистер Квин здесь. Все еще вынюхиваете, да?
— Да вот, вынюхиваю, — оглядывая помещение, отозвался Эллери.
— Скажите-ка! — Пронзительный взгляд Кейна остановился на растрепанной книге, которую Эллери держал под мышкой. — А это, случайно, не мой гроссбух?
— Он самый.
— Ну, будь я… Как он к вам-то попал? — взъерепенился Кейн. — Готов спорить, что эта старая кошелка Дюпре… И ведь знал же, знал, что доброе дело никогда не остается безнаказанным, а уж с этой чертовой сплетницей…
— Да не дергайтесь вы, Элвин, — сказал шеф Дейкин. — Просто мы зашли прояснить один момент. Скажите, какой у вас срок хранения рецептов?
— А бессрочно. Все храню — с того момента, как Гарбек открыл лавочку.
— Нам нужно взглянуть на оригинал рецепта с вашим номером 32541.
— Пройдемте в заднюю комнату.
Вслед за аптекарем Эллери и Дейкин прошли в складское помещение, на удивление чистое, строгое и аккуратное.
— Еще разок назовите номер.
— Тридцать два пятьсот сорок один.
— Имеете представление, какой это может быть год?
— Попробуйте 1932-й, — сказал Эллери.
Кейн повернулся к стене. На ней в ряд висели папки с подшивками рецептов — тысячи бумажек.
— А в чем дело-то? — полюбопытствовал аптекарь, быстро проглядывая подшивки.
