— Иногда передо мной мелькает слабый отблеск того, что может быть окончательной истиной. Это чертовски зыбкая вещь. Она ускользает от меня, как мокрое мыло в темноте. Или сон, который видел ночью, но не можешь вспомнить. Пока это все, что я могу сказать.

Наступило долгое молчание. Джуна весело загремел посудой на кухне.

— Офс! — воскликнул он.

Инспектор упрямо проговорил:

— Я не могу доверять твоим «бликам» или как ты их там называешь. Мне нужна уверенность. Эл, это первая по-настоящему живая ниточка, за которую мы уцепились в нашем деле. — Он подошел к телефону и набрал номер полицейского управления. — Алло. Это инспектор Квин. Позовите мне секретаря… Алло! Билли? Слушай, ты не мог бы прямо сейчас отправить телеграмму префекту полиции в Париже? Запиши текст. «Сообщите полную информацию о Говарде Куллинане, американце, который предположительно живет в Париже. Для удостоверения его личности высылаем фото». Подпиши мое имя и отправь… Что- что? — Инспектор внезапно нагнулся над телефоном, удивленно сощурив пристальный и жесткий взгляд.

Стоящий у окна Эллери повернулся и нахмурил брови.

Старый джентльмен слушал целую вечность. Потом буркнул:

— Отлично. Ясно. Надо действовать быстро, — и, повесив трубку, поспешно набрал оператора связи.

— Что случилось? — с любопытством спросил Эллери.

— Алло! Мне нужен портье отеля… Нет времени рассказывать, Эл. Произошло кое-что важное. Тебе лучше одеться. И побыстрее. Время не ждет.

Эллери посмотрел на отца и, не сказав ни слова, бросился в спальню, сбрасывая на ходу халат.

— Алло! Это портье? Говорит инспектор Квин из Главного полицейского управления… Сержант Вели из отдела убийств там?.. Хорошо, передайте ему трубку… Алло, Томас? Это Квин. Слушай. Мне только что позвонили из управления. Не задерживай того парня… Говорю тебе, нет, олух! Дай ему закончить свое дело… Не задавай мне вопросов, идиот! Ты проверил через узел связи, что он не делал никаких звонков?.. Хорошо. Теперь вот что. Отдай парню сумку, как будто все в порядке, понял? Потом пусть он следует своим инструкциям и отвезет ее на Гранд-Сентрал,[21] где должен встретиться с тем человеком. Проследи за ним и возьми того, кто заберет у него сумку. Будь осторожен, Томас; возможно, это наш парень… Нет-нет! Не надо проверять сумку. Все под контролем. Если ты надолго его задержишь, тот, второй, может что-то заподозрить… Хорошо. Все, я бегу. Буду на Гранд-Сентрал меньше чем через пятнадцать минут. Инспектор бросил трубку на рычаг и крикнул: — Готов?

— Господи, — отозвался Эллери из спальни, — я что, по-твоему, пожарный? Что стряслось, в конце концов?

Он появился в двери гостиной в ботинках с незавязанными шнурками, свисающих подтяжках, расстегнутой рубашке и с галстуком в руке. Джуна разинув рот смотрел на него из кухни.

— Хватай шляпу и плащ, а одеваться закончишь в такси! — заорал инспектор, толкая сына к прихожей. — Вперед! — И он бросился к двери.

Эллери издал какой-то сдавленный звук и заковылял следом, шлепая расхлябанными полуботинками.

— А как же офс? — простонал Джуна.

Ответом ему был грохот башмаков, сбегающих по ступеням лестницы.

У подъезда, урча мотором, ждала полицейская машина. Один из офицеров стоял на тротуаре и держал открытой дверь.

— Садитесь, инспектор, — пригласил он, быстро отдав честь. — Нам только что сообщили по рации, чтобы мы заехали за вами.

— Слава богу, у кого-то еще варят мозги. Хорошая работа, Шмидт, — буркнул инспектор. — Лоу, Рафтери. Садись сюда, Эл… На Гранд-Сентрал, Раф. И включи сирену.

Они отъехали от тротуара, оставив позади Шмидта, с ревом завернули за угол и помчались на юг, наполняя улицы оглушительным воем сирены.

— А теперь, — выдохнул Эллери, с трудом поместившись между отцом и дверью и пытаясь завязать шнурки, — может быть, ты объяснишь мне, куда мы так несемся под этот чудовищный «Полет Валькирии»?

Инспектор мрачно смотрел вперед, глядя на уличное движение. Казалось, все остальные машины на дороге стояли на месте. Офицер Рафтери с царственной беспечностью летел по городу, не обращая внимания на радио, зудевшее у него в ухе. Эллери застонал и наклонился еще ниже; они разминулись с каким-то пешеходом, что называется, впритирку.

— Дело вот в чем. Несколько минут назад в «Чэнселоре» появился курьер из «Постал телеграф» и предъявил багажный номерок — обычный латунный жетон, который выдают в гостиничном гардеробе. Гардеробщик нашел сумку, которая значилась под этим номерком. Снимая с нее бирку, он вдруг кое-что вспомнил. Словно его стукнуло, как он говорит. Это была довольно необычная сумка — большой холщовый саквояж, вроде тех, с которыми ездят фермеры. Гардеробщик привык иметь дело с нормальным современным багажом, и эта сумка обратила на себя его внимание.

— Не надо мне объяснять… — пробормотал Эллери, пытаясь завязать галстук.

— Я сам знаю, что мне объяснять, — отрезал инспектор. — По дате на бирке парень увидел, что багаж уже давно лежит в гардеробе — гораздо дольше, чем обычно, потому что чаще всего вещи там надолго не залеживаются, не больше, чем на одну ночь. Но дата на бирке соответствовала дню убийства.

— Значит, твоя догадка была правильной, — заметил Эллери, неестественно изогнув тело, чтобы натянуть подтяжки. — А что…

— Ты можешь немного помолчать? Хочешь, чтобы я рассказал тебе всю историю или нет? — Инспектор невольно вздрогнул, когда машина с быстротой молнии обогнула «кадиллак». — В общем, гардеробщик вдруг вспомнил того, кто оставил ему саквояж, — по его словам, это был тот самый человек, чью фотографию ему вчера показывал один из детективов. Недавно я приказал ребятам прочесать все гардеробы и камеры хранения, и один из парней Томаса показал ему этот снимок.

— Выходит, это действительно вещи убитого? — спросил Эллери.

— Похоже на то.

— Но почему он сразу не опознал жертву по фотографии? Раз он уж узнал его сегодня…

— Возможно, потому, что вчера эта фотография для него ничего не значила. Он совершенно забыл про нашего маленького толстяка. А сегодня достал саквояж и тут же все вспомнил…

— Звучит достаточно правдоподобно, — пробормотал Эллери. — Ну вот! Теперь я наконец оделся. Рафтери, черт вас возьми, будьте поосторожнее… Получается, что вид сумки замкнул в нем цепь ассоциаций, чего не смогла сделать вчерашняя фотография. Хм. Ладно, продолжай.

— Поэтому, — пробурчал инспектор, — будучи смышленым парнем, он задержал у себя курьера и позвонил Наю, гостиничному менеджеру, тому расфуфыренному франту с цветочком. Думаю, он просто хотел снять с себя всякую ответственность. Най и Брюммер, их детектив, выслушали гардеробщика, и Брюммер позвонил в полицию. Наши парни как раз работали в центре города, и звонок перевели на Томаса, который сразу примчался в «Чэнселор». Посыльный снова рассказал, зачем его прислали, и Томас все проверил, позвонив в отделение фирмы, где работал паренек.

Они свернули на Пятьдесят девятую улицу, и сирена расчистила им путь не хуже пулемета.

— Ну, ну? — нетерпеливо спросил Эллери. — Что ему сказали в «Постал телеграф»?

— Менеджер сообщил, что сегодня утром в их отделение прислали небольшой пакет с багажным жетоном и запиской, напечатанной на пишущей машинке. В конверте с запиской лежал пятидолларовый