— И что из этого? — спросил инспектор.

— Ничего, — ответил Эллери. — Как, по-твоему, он должен был поступить? Предоставить дело случаю?

— Не пойму, о чем ты.

— Ради бога, папа, — нетерпеливо огрызнулся Эллери, — ведь он же не идиот! Для него не было ничего проще, чем появиться в вестибюле «Чэнселора» и понаблюдать за гардеробом в тот момент, когда посыльный предъявлял багажный номерок.

Сержант Вели побагровел.

— Черт возьми, — прохрипел он, — я об этом не подумал.

Инспектор бросил на Эллери серьезный взгляд, в котором уверенность смешивалась с горечью.

— Ты прав, так вполне могло случиться, — с сожалением признал он.

— Ужасно, — покачал головой Эллери. — Я сам об этом не подумал, а потом было уже слишком поздно. Такая чудесная возможность! Хотя я не вижу, что еще мы могли… Он все время настороже. Предусмотрел каждую возможность. Ему ничего не стоило зайти в отель…

— Тем более, — пробормотал Вели, — если он живет в городе.

— Или если он здесь по делам. Это не так уж важно. Он просто хотел посмотреть, как курьер заберет сумку, а потом проследить за ним до Гранд-Сентрал. Так он мог на сто процентов убедиться, что все в порядке.

— И тогда он увидел Ная и Брюммера, потом Томаса, ребят… — Инспектор пожал плечами. — Ладно, что случилось, то случилось. Вернемся в управление и посмотрим, что в сумке. Все-таки какая-то зацепка.

На обратном пути в город Эллери вдруг воскликнул:

— Какой же я болван! Я круглый идиот! Мне надо провериться у врача!

— Вполне возможно, что ты прав, — сухо отозвался инспектор. — Но какая муха тебя укусила? Ты так чешешь свою макушку, словно у тебя блохи завелись.

— Саквояж, папа! До меня только сейчас дошло. Мои умственные способности деградируют с каждым годом. В прежние времена такая мысль мгновенно пришла бы мне в голову… С твоей стороны было абсолютно логично вывести существование гипотетической сумки из того факта, что жертва не является жителем Нью-Йорка. Поэтому ты начал розыски. Но, — Эллери нахмурил брови, — зачем она понадобилась убийце?

— Ты действительно поглупел, — фыркнул инспектор. — По-твоему, зачем? Да, я признаю, что не предусмотрел такой возможности, но если подумать, тут нет ничего удивительного. Убийца принял все меры предосторожности, чтобы мы не могли опознать жертву, верно? А поскольку сумка осталась в отеле и могла попасть в руки полиции, неужели преступник должен был сидеть и ждать сложа руки? Конечно нет! Он боялся — а может, и знал наверняка, — что содержимое саквояжа позволит нам узнать имя убитого!

— В самом деле? — Эллери с сомнением посмотрел на сумку, стоящую у них в ногах.

— Разумеется. Я не понимаю, что ты так разволновался. Странно слышать от тебя такие вопросы!

— Это был чисто риторический вопрос, — пробормотал Эллери, все еще глядя на сумку. — Сам факт существования этого номерка достаточно красноречив. Преступник нашел жетон на теле жертвы, когда после убийства обыскивал его карманы Номерок появился не случайно. Убийца взял его с собой. Но почему он сразу не забрал сумку? Почему так долго ждал?

— От страха, — с презрением пояснил инспектор. — Не хватило смелости. Боялся риска. Тем более, что номерок был из «Чэнселора». Кстати, этот факт наводит меня на мысль, что у нашего парня есть какая- то связь с отелем, Эл. Я хочу сказать — его здесь знают. Он прекрасно понимает, что «Чэнселор» находится под наблюдением. Если бы он был совершенно посторонним человеком, то мог бы спокойно забрать саквояж. Но он испугался, что мы его узнаем.

— Возможно. — Эллери вздохнул. — Мне не терпится запустить руки в эту штуку. Бог знает, что мы там найдем.

— Что ж, ждать осталось недолго, — невозмутимо заметил инспектор. — У меня есть сильное предчувствие, что, хотя мы и прошляпили нашего преступника, эта сумочка расскажет нам премиленькую историю.

— Искренне на это надеюсь, — пробормотал Эллери.

Наконец наступил тожественный момент, когда холщовый саквояж, с виду вполне заурядный и потрепанный, внесли в кабинет инспектора Квина. Дверь тщательно закрыли, пальто и шляпы наспех свалили в углу, и инспектор вместе с Эллери и сержантом Вели с самыми разными чувствами уставились на стоящий посреди стола саквояж.

— Ну что ж, — скомандовал инспектор Квин осипшим голосом, — поехали!

Он взял саквояж и внимательно осмотрел снаружи его грязноватую и изношенную ткань. На саквояже не было никаких эмблем и ярлычков. Металлические застежки немного заржавели. На сгибах виднелись потертые места. И никаких намеков на инициалы или метки.

Сержант Вели пробурчал:

— Явно была в ремонте.

— Да, была, — согласился инспектор. — Томас, дайка мне вон те ключи.

Сержант молча протянул инспектору связку дубликатов и отмычек, висевшую на большом кольце. Инспектор перепробовал полдюжины ключей, прежде чем один из них вошел в заржавленный замочек. Внутри что-то слегка скрипнуло; инспектор с двух сторон разомкнул зажимы, надавил на металлическую пластину в середине, и половинки саквояжа разошлись в стороны.

Эллери и Вели склонились над столом.

Инспектор Квин начал разгружать саквояж с видом фокусника, достающего из своего цилиндра разные предметы. Первое, что он вытащил, был черный альпаковый пиджак, сильно смятый и поношенный, но чистый.

Эллери прищурил глаза.

Старый джентльмен быстро вынимал все новые вещи и раскладывал их кучками на столе. Когда саквояж опустел, он тщательно изучил его изнутри, посмотрел на свет, что-то проворчал, бросил на пол и повернулся к столу.

— При желании мы можем проследить эту вещицу, — заявил он с легким разочарованием в голосе. — Ладно, посмотрим, что мы имеем. Не слишком богато, верно?

Пиджак составлял пару к черным брюкам заграничного пошива. Инспектор примерил их к себе: они как раз подходили к его коротким ногам.

— Похоже, это были его вещи, — пробормотал он. — Черт, в карманах ничего.

— И в пиджаке тоже, — доложил сержант.

— Жилета нет, — задумчиво констатировал инспектор. — Хотя его и не должно быть в летнем костюме. По крайней мере, для таких моделей.

Дальше пошли рубашки — полотняные и хлопчатобумажные, все с отстегивающимися воротничками и, судя по их нетронутому виду, совершенно новые.

Рядом с ними лежали жесткие воротнички, узкие и блестящие, старомодного фасона.

В соседней кучке оказалось несколько носовых платков.

Кусок дешевого мыла, немного легкого белья. Полдюжины пар черных хлопчатобумажных носков. Пара черных поношенных ботинок, старых, с сильно сбитыми носами.

— Что там доктор Праути говорил про его мозолистые ноги? — пробормотал Эллери.

Все вещи в саквояже были недорогими. И все, за исключением костюма и ботинок, совершенно новые, с ярлычками шанхайской галантерейной фабрики.

— Шанхай, — задумчиво произнес инспектор. — Это в Китае, Эл! — добавил он удивленным тоном. — В Китае!

— Я вижу. Что тут удивительного? Это только подтверждает догадку Бюро по розыску без вести пропавших, что убитый не был американцем.