автостраду с резиденцией президента. Некоторое время спустя я получил распоряжение «Витязя» пропустить в город две машины; он указал мне их номера.

«Творится непонятное, – размышлял я про себя, – какая же это мышеловка, если она выполняет роль проходного двора?»

Неясность мучила меня, и я с нетерпением ожидал возвращения «Витязя», чтобы получить конкретную информацию о происходящем.

Две машины, о которых предупреждал полковник, проехали мимо нашей засады в половине второго ночи. Через прибор ночного видения я успел разглядеть нескольких высокопоставленных чиновников правительства и Верховного Совета.

А через полчаса мы задержали автомашину с иностранными номерами, которая пыталась проскочить к резиденции «Рубина». Уставшие от безделья ребята набросились на нарушителей. Ими оказались журналисты телекомпании СИ-ЭН-ЭН. Одного из них по документам звали Майк Кенди, второго – Стив Тойнби. Кроме камер с запасом чистых кассет, в их джипе ничего подозрительного мы не обнаружили.

Они долго уговаривали пропустить их к резиденции «Рубина», чего я, конечно же, делать не собирался. Но и отпустить их было также делом рискованным. Я принял решение задержать репортеров до появления «Витязя», чтобы он сам решил их участь.

Журналисты начали возмущаться и протестовать против незаконного задержания представителей свободной прессы.

– По какому праву! – энергично размахивал передо мной руками Майк Кенди. – Мы журналисты. СИ- ЭН-ЭН, – отчетливо повторил он.

– Это я уже слышал, – попытался отмахнуться я он него.

– Но нам надо…

Я неподвижно сидел на траве и следил за журналистами. Вскоре мне надоела их напористость. Я резко поднялся и в один прыжок оказался рядом с ними.

– Заткнитесь, сукины дети! – прикрикнул я.

Они мгновенно замолчали и замерли на месте. Со всех сторон послышались одобрительные смешки ребят.

– Ловко ты их, – сказал Терехин, который находился тут же. – Теперь они на время забудут это легкомысленное понятие «свободная пресса».

Он тоже рассмеялся, я оставался серьезным. Перепуганные журналисты переглядывались между собой. Я демонстративно протянул руку к кобуре, и они попятились назад, к своему джипу.

– Вы прекрасно знаете, что являетесь нарушителями, – сказал я, приблизившись к ним. – В городе введен комендантский час. Проезд после десяти вечера разрешается только по специальным пропускам. Показывайте ваш пропуск, и отправляйтесь на все четыре стороны.

По всему было видно, что мои слова окончательно перепугали журналистов. Они продолжали молчать. Один из репортеров достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и протянул пачку приятелю.

– Курить здесь строго запрещено! – командирским голосом предупредил я. – Равно как и громко разговаривать.

Они быстро побросали сигареты в траву, сели в машину и стали перешептываться.

– Накажи их, Витя, – подошел ко мне Терехин, – заставь уважать чужую страну, – он указал на брошенные сигареты.

– Да ну их! – только отмахнулся я и посмотрел на машину иностранцев.

Те, решив, что джип является их территорией, и они могут делать там все, что угодно, плотно закрыли дверцы и окна и закурили.

– Витя, – обратился ко мне напарник. – Разреши перекурить. Я сяду к ним в машину, никто и не заметит.

Я сдался:

– Хорошо, иди. Только попробуй достучаться до них. Теперь эти журналисты будут обходить нас стороной.

Я проводил его долгим взглядом и почему-то подумал, что потерял напарника. Леша подошел к джипу с поднятой вверх правой рукой. Репортеры немного приоткрыли окно. Терехин стал жестами просить у них закурить. Его впустили в машину, и я отошел к ребятам.

– Давайте по местам, – сказал я им.

Мои слова скорее были похожи на просьбу, чем на приказ командира. В любой другой ситуации реакция последовала бы однозначная, ведь мы были хорошо сработанной командой. Но на лицах сослуживцев было написано безразличие.

– Да ладно тебе, Витя, – сказал Гена Москвин. – Ничего не случится, если мы немного посидим здесь. Очень хочется узнать, о чем так оживленно беседует твой напарник с «си-эн-эновцами».

– Да, – подтвердил Саша Попцов. – Ты же знаешь, что движение на дороге перекрыто, и сюда Никто не поедет. Кроме того, этот черный квадрат еще долго будет преследовать меня в кошмарных снах.

– Нет, ребята, – не поддавался я на уговоры. – Приказываю разойтись по местам.

– Что же, ты делаешь свой выбор, – разозлился Москвин. – Ты, наверное, ждешь похвалу от начальства? Так оно уже давно забыло о нашем существовании. Подними голову вверх, оттуда быстрее звезда свалится тебе на погоны.

Он развернулся и направился к оврагу. За Москвиным неохотно поплелись и все остальные.

Мне было не по себе от упреков товарищей. Мы всегда понимали друг друга с полуслова и действовали