в декабре 1938 г. такой же пост в Белоруссии получил Цанава. Правда, для этого ему самому пришлось арестовать, как мы уже говорили, своего предшественника — А. Наседкина, в хорошем темпе провести следствие и через месяц отправить на расстрел. В полном соответствии с выдвинутой великим вождем формулой об обострении классовой борьбы.

Этот лозунг, судя по всему, стал для Цанавы подлинным откровением, потому что наилучшим образом отражал понимание им действительности, которая делилась им на «своих» и «врагов». А врагов, естественно, надо уничтожать и бояться.

Наверное, этой логикой руководствовался Цанава, когда настойчиво вдохновлял своих подчиненных на выбивание «чистосердечных признаний», а затем подписывал смертные приговоры многочисленным «шпионам» и «террористам», и когда создавал вокруг своей персоны завесу секретности, подозрительной настороженности, а каждый выход «в люди», будь то футбольный матч или предвыборная встреча с избирателями, обставлял как боевой поход с привлечением множества переодетых и в форме сотрудников НКВД, готовых жизнь положить во здравие родного шефа, уберечь от любого посягательства.

В наркомате Цанава всех держал в «ежовых рукавицах», насаждал жесткую палочную дисциплину. Многие бывшие его коллеги, дававшие показания в последующие годы, охотно и подробно рассказывали о его грубости и жестокости, о том, что ему ничего не стоило прилюдно оскорбить, унизить человека, плюнуть ему в лицо и даже ударить. Малейшее ослушание расценивалось не иначе как «вредительство» и чревато было непредсказуемыми последствиями.

Свидетели привели такой факт: Цанава отдал под суд и «упек» на 10 лет сержанта из личной охраны, отказавшегося поливать деревья в его саду. Крутой, деспотичный нрав превращал работу с ним в настоящую пытку. За пять послевоенных лет у него сменилось 22 секретаря — угождать Цанаве было большим искусством. И в то же время он откровенно раболепствовал перед «сильными», «вышестоящими». Очевидцы вспоминают, что, отвечая на московский звонок, непременно вскакивал и стоял, вытянувшись «в струнку», в течение всего разговора.

Суммируя факты, анализируя детали поведения этого тирана и плебея, приходишь к выводу, что служил он не делу, а лицам, стараясь во всем подражать им, неукоснительно следовать их советам.

Как и Берия в Москве, Цанава «внедрял» в партийные органы и государственные учреждения своих соглядатаев. Осведомители, как правило, всю собранную информацию, весь компромат поставляли ему лично. Множились «досье» на руководителей республики, и хотя о 1937 г. некоторые втайне только вздыхали, процветали те же методы тотальной слежки, доносительства и оговоров. По-прежнему в ходу были откровенно сфабрикованные материалы, лжесвидетельства, инсинуации.

Подтвердим этот вывод на примере «Дела Саевича», получившего в республике широкий резонанс. Нарком просвещения БССР Платон Васильевич Саевич был арестован по приказу Цанавы как «ярый троцкист, имевший связи с белой эмиграцией». Возьмите том Белорусской Советской энциклопедии и вы прочтете, что П. В. Саевич — член партии с 1917 г., участник Октябрьской революции и гражданской войны, ректор сельскохозяйственной Академии и Коммунистического университета Белоруссии, член ЦК КП(б)Б и ЦИК БССР, известный ученый. И как же, оказывается, легко было сломать, уничтожить человека, абсолютно беззащитного перед необузданной силой бесконтрольной власти и беззакония.

Выбить из Саевича нужные показания оказалось делом техники, которую позднее в реабилитационных документах назовут «применением недозволенных методов следствия». Правда, наркома не расстреляли, не то было уже время, но надолго упекли в далекие лагеря. Вернулся он оттуда уже после смерти Сталина, больной, изможденный и вскоре умер.

Уже в 1940 г. заслуги наркома внутренних дел Беларуси были оценены первым орденом Ленина. После того как части Красной Армии вместе с гитлеровцами провели совместный военный парад в Бресте, Цанава занялся развертыванием аппарата НКВД и сети доносчиков в Западной Беларуси. Пленные офицеры польской армии под охраной конвоя войск НКВД отправлялись в места будущих расстрелов.

Цанаве выпала и неблагодарная работа по чистке самого НКВД — многие чекисты пошли по тому конвейеру смерти, который создали своими руками.

Когда началась война, сотрудники НКВД вывозили архивы, одних заключенных по политическим мотивам расстреливали на месте в тюрьмах, других сгоняли в колонны и гнали на Восток. Конвоиры имели приказ за подписями Пономаренко и Цанава: «в случае невозможности обеспечить охрану контингента» — расстреливать заключенных на месте. В июне 1941 г. дороги из Вилейки на Полоцк и из Минска на Червень были усеяны сотнями трупов «врагов народа».

Особые отделы, которыми командовал Цанава на Западном, а потом на Центральном фронтах, продолжали делать тоже самое, что творили энкаведисты в довоенные годы: воевали всеми силами и средствами со своим народом.

За свою деятельность Цанава был награжден еще двумя орденами и медалями и тридцатью другими орденами и медалями.

В характеристике, утвержденной бюро ЦК, говорилось, что Цанава «активно участвовал в работе ЦК КП(б) в деле развития партизанского движения». Спецгруппы, подготовленные НКВД, забрасывались в немецкий тыл для организации вооруженного сопротивления. Их отличали жестокое отношение к местному населению, взаимные подозрения, слежка одно за другим, доносы, необоснованные аресты и расстрелы на месте, издевательство над местным населением.

В официальной истории партизанского движения имя Цанавы не значится, несмотря на то, что именно под его «авторством» в 1949 г. вышло первое полное описание партизанского движения в Беларуси в двух томах под названием «Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков». Основными разделами книги в. частности, были: «Призыв товарища Сталина к всенародной Отечественной войне», «Партия большевиков — организатор всенародной борьбы и побед», «Колхозы — большевистская крепость» и др.

15 июля 1953 г. приказом Главлита БССР было предписано «конфисковать из библиотек общественного пользования и книготорговли первую часть книги Цанава Л. Ф. «Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков», Минск, 1950 г… 10 000 экземпляров, 342 страницы». Конфискации подлежали и 60 000 экземпляров двухтомника на русском языке.

Июньский (1953 г.) пленум ЦК КПБ благодаря журнальным публикациям теперь известен тем, что он, вопреки давлению из центра (за этим улавливалась одиозная фигура Берия) отстоял первого секретаря ЦК Н. С. Патоличева и сумел с достоинством выйти из непростой ситуации, которая вначале оптимизма не вселяла и могла в любую минуту окончиться трагически.

Но вот через месяц снова собрался пленум и внес в предыдущее постановление существенные изменения и уточнения. Это связано с тем, что преступные антигосударственные действия Берия получили уже официальную огласку. По его делу в партийные комитеты было направлено письмо ЦК КПСС, вызвавшее большой интерес у коммунистов. Естественно, не оставил без внимания эти вопросы и июльский пленум Центрального Комитета Компартии Белоруссии. Выступивший на нем с докладом первый секретарь ЦК КПБ Н. С. Патоличев на конкретных примерах раскрыл истинное лицо Берия. В целях захвата власти в стране он шел на все: сеял разлад и подозрения, на неудобных работников собирал компрометирующие материалы, фабриковал «дела».

Его «излюбленным приемом» стал тенденциозный подбор разного рода негативных фактов о работе местных партийных организаций, которые затем ложились в основу записок в Президиум ЦК КПСС. По ним принимались решения, делались организационные выводы, коммунистов исключали из партии. Немало из них было затравлено, унижено, а то и просто уничтожено.

В прениях по докладу выступили 18 человек. Все они говорили о тяжелых последствиях для республиканской парторганизации враждебной деятельности Берия и его ставленника в Белоруссии Цанавы.

Влияние Цанавы было связано не только с его высоким положением как министра внутренних дел республики, члена Бюро ЦК КПБ, но и с царившими тогда нравами.