Дальнейшая судьба Николая Клюева долгое время была окутана легендами и домыслами, и лишь недавно стали известны ее подробности.
Как обской прибой, накатывалась волна террора на Сибирский край. Известно, что летом 1937 г. по республикам, краям и областям направлялись особоуполномоченные, чтобы наладить и обеспечить выполнение указаний об усилении репрессий.
Жернова террора работали с утроенной быстротой. 5 марта 1934 г. дело Клюева было пересмотрено восемнадцатым по счету (в день). Дело, по которому Николай Клюев был приговорен «к высшей мере социальной защиты — расстрелу», рассматривалось 13 октября 1937 г. шестьдесят пятым в этот день.
На основании своих исследований берусь утверждать, что не последуй арест, несмотря на все свои болезни, он мог бы еще работать и творить. В первом протоколе допроса твердой рукой поэта стоит подпись: «К сему Н. Клюев». В последнем протоколе допроса, после четырех месяцев тюрьмы, в подписи нет ни одной прямой линии.
То, что дело «об активной сектантской деятельности и непосредственном руководстве контрреволюционной деятельностью духовенства и церковников» было сфабриковано, подтверждается последующей реабилитацией Николая Клюева. В своем письме от 23 февраля 1936 г. он писал: «В Томске есть кой-кто из милых и тоскующих по искусству людей, но я боюсь знакомства с ними из опасения, как бы наша близость не была превратно понята».
Из рассказов бывших работников НКВД удалось выяснить, что тюрьма в Томске находилась на ул. Пушкина. Расстрелы проводились, как правило, с часу до четырех часов ночи. Жилой городок для сотрудников НКВД находился на территории тюрьмы. Тех, кого везли на расстрел, вывозили на телегах или санях по 3–4 человека. Их укрывали, чтобы не было видно. Везли к ямам в сторону Каштака, там и расстреливали. Одну яму заполняли по нескольку дней. Справку оформляли, как «зароют» яму.
В Томске тогда была популярна частушка:
После этого рассказа становится понятным, откуда в справке о приведении в исполнение приговора в отношении Клюева появилось: «Приговор приведен в исполнение 23–25 октября 1937 г.».
«Аввакумом ХХ века», «вестником Китеж-града» называли Клюева. Но все эти характеристики обращены в прошлое, а из найденных стихов встает поэт жгуче современный и необходимый нам сегодня, поэт, которого нам еще предстоит услышать и понять. Вопреки всем своим хулителям, клеветникам и могильщикам он оказался не позади, а впереди времени.
Слово Николая Клюева — грозное предсказание. Рисуя, как на иконах, огненными мазками свой Апокалипсис, картины ада, проклиная от имени гибнущего крестьянства Сталина-Антихриста, он в то же время будто смотрит в сегодняшний день.
Слово Клюева — вещее, оно прорастает из живых корней славянской мистики, тайноведения. Это не стилизация под народ, а эпос. И Клюев, может быть, последний мифотворец.
Поэт, когда-то искренне воспевший Революцию и Ленина, — такого Клюева мы знали. Поэт, который проклял Революцию, когда ее знамя захватили бесы, — такого Клюева мы узнаем сегодня. Но и это не весь Клюев.
Он слышал «звон березовой почки, когда она просыпается от зимнего сна», «скрип подземных рулей». Он страстно хотел найти путь в «Белую Индию», рай на земле. Утопия это или высшая правда?
Не будем чересчур пугаться его пророчеств. Послание Николая Клюева, дошедшее до нас из темных недр НКВД, — не только грозное предостережение, но и призыв к возрождению и укреплению духа.
ВОЖДЬ В ЗАКОНЕ
Феликс Дзержинский родился 11 сентября 1877 г. в имении Дзержиново Вильненской губернии в богатой дворянской семье. История создания этой семьи достаточно необычна: двадцатипятилетний домашний учитель Эдмунд Иосифович, взявшийся обучать точным наукам дочерей профессора Янушевского, соблазнил четырнадцатилетнюю Елену. Любовников быстро поженили и, под предлогом учебы в одном из лучших европейских колледжей, отправили Елену и ее мужа в Таганрог подальше от дома. Эдмунд устроился в местную гимназию (одним из его учеников был Антон Чехов). Пошли дети. И семья вскоре вернулась на родину, где и родился Феликс.
Мальчику было пять лет, когда от чахотки умер отец, а 32-х летняя мать осталась с восьмью детьми. Феликс рос умным мальчиком, с шести лет читал по-польски, с семи по-русски и по-еврейски. Но учился средне. В первом классе остался на второй год. Учившийся в той же гимназии будущий глава правительства Польши Иосиф Пилсудский отмечал, что «гимназист Дзержинский — серость, посредственность, без каких- либо ярких способностей».
Хорошо успевал Феликс только по одному предмету — Закону Божьему, даже мечтал о сане священника, но вскоре разочаровался в религии. В подобных семьях с детства стремились к учебе и знаниям, а затем к открытию собственного дела. Но Феликс рано стал крутить любовные романы. Потерял интерес к учебе.
Однажды оскорбил и прилюдно дал пощечину учителю немецкого языка, за что был исключен из гимназии. Сблизился с уголовниками, занимался в подпольных кружках еврейской молодежи, участвовал в драках, расклеивал по городу антиправительственные листовки. В 1894 г. вступил в литовскую социал- демократическую группу.
После смерти матери Феликс получил 1000 рублей наследства и быстро пропил их в местных пивных, где целыми днями с такими же как он, начитавшимися Маркса, обсуждал планы построения общества, в котором можно было бы не работать. Муж старшей сестры Алдоны, узнав о «проделках» шурина, выгнал его из дома, и Феликс начал жизнь профессионального революционера.
В 1897 г. в полицию Ковно поступило агентурное сообщение о появлении в городе подозрительного молодого человека в черной шляпе, всегда низко надвинутой на глаза, черном костюме. Его видели в пивной, где он угощал рабочих с фабрики Тильманса. На допросе те показали: незнакомец вел с ними разговор об организации на фабрике бунта, в случае отказа грозил жестоко избить.
17 июля при аресте молодой человек назвался Эдмунтом Жебровским, но вскоре выяснилось, что он «столбовой дворянин Дзержинский». Не сумев доказать его личного участия в многочисленных кровавых разборках, но все-таки продержав год в тюрьме, его сослали на три года в Вятскую губернию.
В 1904 г. в городе Ново-Александрии он попытался поднять вооруженное восстание, сигналом к которому стал бы террористический акт в воинской части. Феликс заложил динамит в офицерском собрании, однако в последний момент его подручный струсил и бомбу не взорвал.
По свидетельству боевиков Феликса, они беспощадно убивали всех, на кого падало подозрение в связях с полицией.
Дзержинский шесть раз арестовывался, однако его почему-то не судили, а высылали в административном порядке, как это делали с проститутками и тунеядцами. Почему? Главная причина — в слабой свидетельской базе. Свидетелей его преступлений соратники убивали, судей и прокуроров запугивали. По собственным воспоминаниям Дзержинского, он «откупался взяткой». А откуда у него такие деньги? И вообще, на какие средства он жил?
Судя по расходам, деньгами Дзержинский распоряжался немалыми. Он носит дорогие щегольские костюмы, лакированные ботинки. Разъезжает по странам Европы, живет в лучших отелях и санаториях Закопане, Радома, Петербурга, Кракова, отдыхает в Германии, Италии, Франции. Все это требовало денег. К тому же огромные суммы шли на зарплату боевикам, на издание газет, прокламаций, листовок, на организацию съездов, освобождение революционеров под залог, взятки чинам полиции, подделку документов и многое другое. Ежегодно сотни тысяч рублей. Кто же его финансировал?
