Файвель) родилась в 1888 г., еврейка, по профессии белошвейка, образование домашнее. Арестована в Киеве как анархистка-коммунистка при взрыве бомб, которые она перевозила. Приговорена в Киеве военно-полевым судом 30 декабря 1906 г. к бессрочной каторге. Каторгу отбывала в Мальцевской и Акатуйской тюрьмах. В тюрьме лишилась зрения. Позднее, под действием электризации зрение частично возвратилось. По царскому манифесту 1913 г. срок каторги сокращен до 20 лет. Освобождена Февральской революцией 1917 г. Расстреляна в сентябре 1918 г. за покушение на В. И. Ленина».

Итак, наиболее вероятной фамилией Фанни-Фейги Ефимовны-Файвелевны следует считать Ройтблат. Подлинность этой фамилии можно проверить лишь при помощи метрической записи. Но для этого требуется установить точное время и место ее рождения. Увы, по документам Департамента полиции этого сделать нельзя.

Среди материалов дела Особого отдела Департамента «Анархисты. По Киевской губ.» Есть рапорт киевского губернатора П. Г. Курлова от 23 декабря 1906 г.: «Киевский полицмейстер донес мне, что 22 сего Декабря, в 7 часов вечера, по Волошской улице на Подоле, в доме № 9, в одном из номеров 1-й купеческой гостиницы произошел сильный взрыв. Из номера выскочили мужчина и женщина и бросились на улицу, но здесь женщина была задержана собравшейся публикой и городовым Плосского участка Брагинским, а мужчина скрылся. При обыске у задержанной женщины найден револьвер, «браунинг», заряженный 8-ю боевыми патронами, паспорт на имя Фейги Хаимовны Каплан, девицы, 19 лет, модистки, выданный Речицким Городским Старостою Минской губернии 16 сентября 1906 г. за № 190, а также чистый бланк паспортной книжки, обложка которого испачкана свежей кровью…»

3 марта 1917 г. начальник Акатуевской тюрьмы сообщил политкаторжанкам о распоряжении нового министра юстиции А. Ф. Керенского освободить из-под стражи бессрочниц Биценко, Измайлович, Спиридонову, Терентьеву, Ройтблат и нескольких долгосрочниц. Они уезжали в арестантских халатах (другой одежды не было) на пяти тройках, увозя с собой книги и личные вещи. Перед самым отъездом сходили поклониться могиле декабриста Лунина. Почти повсюду на пути до Читы их каторжный караван встречали ликующие толпы народа.

Дом № 10 по Большой Садовой хорошо знаком москвичам-старожилам как «дом Пигит», нашим современникам — как «дом Булгакова». Построил его владелец табачной фабрики «Дукат», занимавший в доме, носящем его имя, бельэтаж. Здесь снимали студии художники П. Кончаловский и Г. Якулов. Здесь произошло знакомство Сергея Есенина с Айседорой Дункан. Зимой 1922–1923 гг. в доме поселился Михаил Булгаков. Именно здесь, в квартире № 5, у своей подруги по каторге, родственницы домовладельца, в апреле 1917 г. остановилась наша героиня.

Из первопрестольной она отправилась подлечиться и отдохнуть на юг, в Дом каторжан в Евпатории. Над ним шефствовали местные организации социалистических партий. Иногда обитатели Дома каторжан посещали рабочие митинги и собрания, присутствовали на заседаниях местного Совета. Летом 1917 г. «Крымскую обитель» залихорадило от противоречивых известий о событиях в Петрограде. Ф. Ройтблат была одной из немногих, кто безоговорочно поддерживал политику Временного правительства.

В жизнеописании близкой знакомой Каплан Фаины Стаевской, составленном ее мужем Виктором Еремеевичем Баранченко (1892–1980), до революции — анархистом, с 1918 г. — коммунистом, членом коллегии Крымской ЧК, а затем «красным директором» сказано: «Большеглазая, пышно причесанная, она мало похожа была на общеизвестный тип нигилистки. Ее можно было принимать за раздобревшую акушерку, фельдшерицу… Нечего греха таить, во многих случаях дружбы перерастали тут, в знойной Евпатории, в нечто большее. От некоторых старых политкаторжан беременели молодые мартовские социалистки… Иные из таких связей вскоре проходили, а другие перерастали в прочные узы на всю жизнь. Был тут роман такой и у подслеповатой Ройтблат». Имя ее избранника в тексте не сообщено, однако легко угадывается.

Помимо мемуаров сохранился еще один рассказ Баранченко в литературной записи Семена Резника, который работал в 1960 гг. редактором серии «Жизнь замечательных людей»: «Дмитрий Ильич был выпивоха и весельчак. Баранченко не раз помогал ему выбираться из винных погребков, в которых Дмитрий Ильич так накачивался крымским вином, что выбраться оттуда без посторонней помощи ему удавалось далеко не всегда. Дмитрий Ильич любил ухаживать за хорошенькими женщинами. Особое внимание он оказывал Фанни Каплан, которая была очень красива и пользовалась успехом у мужчин».

Известие об октябрьском перевороте Каплан восприняла отрицательно. Но особенно потрясли ее воображение кровавые расправы с офицерами и «буржуями» («Варфоломеевская ночь» в Севастополе и другие) зимой 1918 г. Не мог не возмутить ее и разгон «Учредилки».

Замечательный разговор произошел в феврале 1922 г. между членом ЦК партии эсеров Д. Д. Донским и левой эсеркой Бертой Бабиной в Бутырской тюрьме: