8 декабря 1939 г. постоянный представитель Финляндии в Лиге Наций сделал чрезвычайное заявление относительно того, что его страна подверглась неспровоцированной агрессии со стороны СССР.
В назначенный для заслушивания сторон день советский представитель на заседание Лиги Наций не явился. Итог известен. СССР, как государство, объявленное агрессором, большинством голосов исключался из членов Лиги.
Теперь Советскому Союзу руки были полностью развязаны. В связи с тем, что дела на фронте складывались крайне неудачно, началась переброска войск из внутренних округов. Основным округом был избран Белорусский Особый. Это объяснялось, прежде всего, тем, что он граничил с Ленинградским военным округом и к тому же считался одним из самых боеспособных в Красной Армии.
Первые эшелоны с личным составом и боевой техникой убыли из Минска 13 декабря 1939 г. В этот день 100-я стрелковая дивизия, которая дислоцировалась в военном городке Уручье, была поднята по тревоге, погружена в эшелоны и скрытно отправлена в Ленинград. Личный состав дивизии мог только догадываться, куда следует, по названиям населенных пунктов: Витебск, Остров, Псков, Луга. 24 декабря дивизия вышла на передний край линии фронта в районе станции Терийоки и деревень Питкала и Пихкала, где и приняла свой первый бой.
Подробности событий той «незаметной» войны восстановил ветеран 100-й стрелковой дивизии Влас Леонтьевич Корхов. Он вспоминал:
У финнов существенно хуже обстояли дела с тяжелым вооружением. При неплохой артиллерии чувствовалась нехватка танков и боевых самолетов. Маннергейм располагал несколькими десятками старых французских танков «Рено» и незначительным количеством самолетов, в основном бипланов, устаревших английских, французских и итальянских марок. Да еще Гитлер, явно для демонстрации своих «симпатий» к Москве, преподнес сюрприз вчерашнему союзнику. Тридцать новеньких итальянских истребителей «Фиат», отправленных финнам по указанию Муссолини, были задержаны на территории Германии.
К концу декабря наше наступление окончательно застопорилось. Линия фронта на Карельском перешейке практически стабилизировалась в 50–70 км к северо-западу от старой границы.
Из Москвы требовали продвижения вперед. Продвижения во что бы то ни стало, за наступлением Красной Армии пристально следила вся Европа. И наступавшие дивизии делали все, что могли, проявляя солдатское мужество и ратную доблесть.
Трагедия нашей войсковой группировки заключалась в том, что судьбы десятков тысяч бойцов были вверены в руки таких «стратегов», как Тимошенко, Мехлис, Ворошилов, Жданов (бывший членом Военного совета). Их бездарность, жестокость, выдаваемая за твердость, крайнее пренебрежение к противнику оплачивалось кровью тысяч солдат и командиров. Особенно много было раненых и обмороженных.
Сказалась посредственная подготовка санитарной и автомобильных служб. Из-за невозможности быстро вывезти раненых в тыл, они замерзли насмерть или умерли от потери крови. В то время, как финны без особых проблем вывозили своих раненых на быстрых санях, наши маломощные санитарные грузовики натужно буксовали в глубоком снегу.
Все оставшиеся в живых ветераны вспоминают, что единственно надежным средством от мороза оказывался спирт. Место рождения знаменитых фронтовых «наркомовских сто граммов» — именно финская война.
Снайперам выдавали по целой бутылке. Снайперская дуэль — охота. Охота друг на друга двух тренированных, подготовленных стрелков, требовавших зачастую многочасового лежания в снегу без шороха и движения.
С финскими снайперами, наносившими ощутимый урон пехоте, пришлось столкнуться с первых же дней военных действий. За излюбленную манеру вести огонь с деревьев наши бойцы окрестили их «кукушками». Иногда, начав «куковать», такая кукушка заставляла залечь в снегу целую роту.
В советской пехоте нашлись таежные охотники, которые и придумали эффективный способ борьбы с лесными снайперами. На помощь пришли собаки. Пущенная вперед стрелковой цепи лайка, бесстрашно лавируя между снежными фонтанчиками пуль, упиралась передними лапами в ствол и громко лаяла. Это означало — наверху враг. Сосну тут же брали вперекрест 2–3 ручных пулемета и прошивали густую крону, не оставляя снайперу никаких шансов выжить.
«И первый маршал в бой нас поведет…»
Накануне 1940 г. Сталин на экстренном военном совете потребовал добиться решительных успехов в самое ближайшее время. Каждый новый день вялых перестрелок, разведок боем, артиллерийских дуэлей наносили ощутимый урон престижу и авторитету Красной Армии.
Началась срочная переброска дивизий из внутренних округов — Белорусского, Киевского, Харьковского. Одетые в шинели маршевые роты в авральном порядке грузили в теплушки, туманно обещая «с зимним вещевым довольствием разобраться на месте». Однако на месте, как правило, становилось уже не до того: жернова войны требовали все больше и больше человеческого материала.
В январе 1940 г. в горнило войны были брошены батальоны 2-й, 5-й и 82-й стрелковых дивизий, эскадроны 2-й и 3-й кавалерийских дивизий Белорусского Особого военного округа. В ходе боевых действий выбывший личный состав заменялся в среднем 2–3 раза.
После Нового года активные боевые действия возобновились. Сразу же возросли потери. Полевые госпитали не справлялись с потоком раненых. На помощь пришел Ленинград, вскоре тоже захлестнутый этим потоком. Тогда раненых стали вывозить в окружные госпитали.
Тяжелые потери несли и финны. Горе в тысячных стаях казенных конвертов разлеталось по обе
