Молодой человек, напомнивший мне Поля, неожиданно оборачивается и улыбается мне. Вытаскивает белый носовой платок, машет им и вопросительно смотрит на меня. Я киваю. Вот он уже подходит к моему столику.
Господи, да ведь это и есть Поль! Собственной персоной! Поль, о котором я неделями мечтала без малейшей надежды когда-нибудь увидеть его вновь и которого считала безвозвратно потерянным.
Я вскакиваю, и мы бросаемся друг другу на шею. Он крепко прижимает меня к себе, и мы целую вечность не можем оторваться друг от друга.
— Тиция! — благоговейно говорит Поль и берет мои руки в свои. — Наконец-то я тебя нашел! — «Ты» слетает с его губ совершенно естественно. — Я тебя повсюду искал! Пять раз был «У Максима». Неделями каждый божий день заглядывал в галерею месье Кальмана. Тебя нигде не было. Где ты пропадала?
— В ссылке, в деревне.
Мы оба сияем. Случилось чудо!
— Ты кого-нибудь ждешь? — спрашивает Поль.
— Нет, садись ко мне.
Он приносит карту и книгу. Протягивает мне свой платок.
— Как ты поживаешь? Я вытираю слезы.
— Плохо. А ты?
— Хорошо. Ведь я нашел тебя. — Он внимательно смотрит на меня. — Что с тобой? У тебя кто-нибудь умер?
— Нет, домашние проблемы.
Поль откидывает назад черные локоны.
— С суперковбоем в белом «роллс-ройсе», полагаю?
Я киваю.
— Ты замужем за ним?
— Замужем — да, но детей нет. А ты? У тебя есть семья?
— Нет, одна любовная тоска. Ты разведешься?
— Может быть. Выпьешь со мной бокал шампанского?
— С удовольствием. Ты выглядишь потрясающе. Я тебя с трудом узнал. Ты похожа на… солнечный луч!
— Это все серьги, я их только вчера купила.
— И волосы стали длиннее, тебе идет. — Он вглядывается в меня и улыбается. — Я ничего о тебе не знаю. Ты домашняя хозяйка? У тебя есть профессия?
— Я декоратор, обставляю квартиры. А еще дома, номера в отелях, замки. А ты?
— Я изучал сельское хозяйство.
— Уже закончил?
— Да, год назад. Мне сразу же предложили работу. — Он смеется. — На фабрике в центральной Франции. По изготовлению искусственного витамина д, чтобы коровы давали больше молока!
— Звучит ужасно!
Мы оба хохочем.
— Я прохожу практику на одной ферме, — рассказывает Поль, когда мы наконец успокаиваемся. — Чистая и хорошая работа, я там многому научился. С удовольствием бы имел собственное садоводческое хозяйство и питомник для редких, красивых сортов. А еще оранжерею с лилиями и кактусами.
— Звучит неплохо. А кто это будет финансировать? У тебя есть сбережения?
— У моего отца большие владения в Нормандии. Может, он сдаст мне землю в аренду. Пока мои намерения выглядят для него не слишком убедительно. Он хотел бы собрать побольше информации.
— Вы хорошо ладите друг с другом? Поль колеблется.
— Это долгая история. Моя мать — англичанка. Она его оставила. Я вырос в Бате, но учился во Франции, и здесь мы опять сблизились с отцом.
— Это он тебя взял с собой к «Максиму»? Поль кивает.
— Чем занимается твой отец?
— Он был президентом компании «Газ де Франс», а сейчас на пенсии.
— Президентом? Его фамилия Валентен? Поль делает большие глаза.
— Ты его знаешь?
— Он перестраивал свой дом, и ему там что-то разонравилось. Томми Кальман представил меня ему, и я должна была поправить дело.
— Ах, это ты была! Он мне о тебе рассказывал!
— Почему он так и не позвонил? Отдал заказ кому-то другому?
— Нет. Он все передвинул на осень. Из-за меня. — Поль показывает на книгу и географическую карту. — Мы постоянно разъезжаем и осматриваем сельскохозяйственные угодья. Поедем и в Италию, и в Швейцарию, и в Австрию. Завтра опять отправимся в путь.
— Надолго?
— До начала сентября.
— На все лето? — Я разочарована.
— Да, к сожалению. Теперь, когда я нашел тебя, я бы предпочел остаться в Париже. — Он склоняется ко мне и выразительно смотрит в глаза. — Увидев тебя в первый раз в автобусе, я сразу почувствовал что- то особенное. Я почти каждый день вспоминал о тебе.
Это звучит как объяснение в любви.
— Давно хотела тебя спросить. Почему ты тогда поднес к окну книгу «Кухня японского храма»?
— Это рецепты без мяса. Я всегда хожу обедать в вегетарианский ресторан на улице Дону у Оперы. Я надеялся, что ты догадаешься и придешь туда.
— Ты не ешь мяса? Поль качает головой.
— Я тоже. Уже десять лет. А ты?
— Всю жизнь. Моя мама — врач-диетолог. Она никогда не готовила мяса, потому что очень любит животных, а отец не отказывает себе в удовольствии поохотиться. Потому она и ушла от него. Он не женился снова. Подружки бывали, но ничего постоянного. А ведь он симпатичный человек.
Подходит официант и принимает заказ.
— Я тебя приглашаю, — говорит Поль и улыбается. В одну его улыбку можно влюбиться. С каждой минутой он становится мне все роднее и роднее. С таким не страшно пойти поужинать. Он не будет мучить меня лягушками и улитками. Не хочу думать о том, что с ним можно делать еще.
Поль рассказывает о своем детстве в Бате. О сестре Мириам, изучающей вокал и беременной сейчас от индонезийского дипломата. Он женат, и она не знает, оставит ли ребенка. Полю двадцать восемь, я думала — меньше. Он много путешествовал, так же, как и я. Был в Индии, в Америке. В равной степени хорошо владеет английским и французским. Был когда-то влюблен в студентку со своего курса, вышедшую замуж за немца. С тех пор ему не нравилась ни одна женщина.
То, что ему нравлюсь я, видно невооруженным глазом.
Приносят шампанское. Мы поднимаем бокалы и, глядя друг другу в глаза, чокаемся.
— За нас, — улыбается Поль, — за тебя и меня!
Что тут скажешь?!
Бывают такие мужчины: встретишь его в автобусе — и уже знаешь, он твой. Внутренний голос нашептывает: рано или поздно я пересплю с этим красавцем. Потом проходят месяцы, и наконец вы случайно встречаетесь вновь. Случайно находятся общие знакомые, случайно у обоих свободен вечер — и все ясно: это ниспослано свыше, вы созданы друг для друга.
Так я себе это представляла, когда увидела его после разлуки. Но завтра он уезжает, и значит, все будет иначе.
— Ты все время молчишь. — Поль прерывает свой рассказ. — Тебе здесь больше не нравится? Знаешь, пойдем куда-нибудь в другое место. В джаз-клуб за углом. Там поет черная американка. Или… или тебе пора домой?
— Нет-нет. Я пойду с тобой.
Поль встает и протягивает мне руку. У него красивый рот, полные губы. С удовольствием бы их
