Я не отвечаю. Фаусто опять начинают сотрясать рыдания.

— Я был невыносим. Я во всем виноват! Но я все исправлю! — Он целует мою грудь, гладит мои ноги, его горячее дыхание обдает мое ухо. Фаусто пристраивается сзади, прижимается к моей спине и медленно входит в меня.

— О, нет! — стонет он. — Это слишком прекрасно! Он не спеша начинает меня любить. Фантастика!

После шестинедельного перерыва он для меня как новый мужчина. По сравнению с Томми — просто божество. Я уже забыла, какой он высокий и как идеально подходит к моему телу! Четыре коротких, один долгий удар. Давно он не дарил мне такого наслаждения. Четыре коротких, один глубокий толчок, пауза. Он нежен, пылок, вынослив.

— Тиция! Как хорошо с тобой!

Я почти теряю сознание от упоения. Этот огромный, сильный мужчина во мне и рядом со мной. Он мой муж! Во всем мире нет никого, кроме нас.

— Тиция! Я не могу без тебя. Скажи, что ты меня любишь! Скажи сейчас!

— Я люблю тебя! — О, я почти на вершине блаженства! Теперь меня чуть-чуть поласкать, и я буду готова!

— Забудь обо всем, родная, любимая, — стонет Фаусто, — выбрось заботы из головы, забудь… Ох! — не дожидаясь меня, он дает себе волю. Вот его кульминация! Вот все кончено.

— О нет! — Он жалобно скулит, как щенок. А я отказываюсь понимать мир. Шесть недель воздержания — и потом такое? Раньше он так никогда не поступал, он всегда думал прежде обо мне. Должно быть, он и вправду переживает чудовищный кризис!

— Извини! Вышло слишком быстро! — Фаусто вяло гладит мою руку. — Я смертельно устал! Я совершенно без сил. Я больной человек. Тиция, детка, давай немного поспим. У меня глаза слипаются.

Он поворачивается на спину, раскидывает руки и мгновенно засыпает.

В отличие от него я долго ворочаюсь в постели. Пытаюсь поласкать сама себя, но без Фаусто желание куда меньше. К тому же меня мучает беспокойство. «Все преследуют меня!» Кто? Где? Когда? Почему?! Его шантажируют? Поэтому он был таким невыносимым в последнее время? Ах, как ужасно, когда мужчина не может говорить открыто.

Наконец усталость берет свое. Я закрываю глаза. Когда я их снова открываю, на улице ясный день. Меня разбудил громкий стук. Это Лолло в розовом платье просунула голову в дверь.

— Извините, мадам! Звонила ваша свекровь. Вас и месье в три часа ожидают в Шантаньи. Она сказала, что это очень важно. Надо многое обсудить. Вы должны остаться на выходные и прихватить с собой смокинг и вечернее платье.

— Спасибо, Лолло. — Я зеваю. Фаусто лежит рядом и посапывает как ребенок.

— Я достала белый костюм. И голубое вечернее платье с вышивкой от Унгаро. Вас устраивает?

— Превосходно! Мерси!

— Можно подавать завтрак?

Я смотрю на будильник. Двенадцать часов дня.

— Да, пожалуйста.

Лолло раздвигает шторы. Мнется у двери.

— Что-нибудь еще?

— Да! — Негритянка с важным видом кивает головой. — У Малыша есть работа! Сегодня вечером он начинает. Помощником повара в африканском ресторане. На Гут д’Ор.

— Поздравляю! Наконец-то добрая весть. Лишь бы он не попался полиции.

— Нет-нет. Он начеку. А когда подзаработает денег, мы сможем что-нибудь предпринять с его видом на жительство. У меня есть адрес, — заговорщицки продолжает Лолло, — одного адвоката с Маврикия. Он живет в 16-м районе. Старик говорит, что он уже многим помог. Вы, знаете, мадам, у него отличные отношения с префектурой, может, он и для нас что-нибудь сделает!

Потом она исчезает на кухне, а я выпрыгиваю из кровати. В теле необыкновенная легкость. Окрыленная, иду в свою ванную. У меня опять радость на лице. Глаза ясные, щеки порозовели. До чего прекрасна жизнь!

А я хотела уходить от Фаусто. Но всего лишь маленький флирт — и тебя снова ценят. Несколько танцев с другим — и тебя уже ласкают и целуют, любят и желают. Пусть даже небезукоризненно, но это было словно все заново.

Я ложусь на пол и десять раз отжимаюсь. Это хорошо для груди. Чищу зубы и бужу Фаусто свежим, благоухающим поцелуем.

— Добрый день, любовь моя!

Он что-то бормочет и сжимает меня в объятиях.

— Звонила твоя мать. Она хочет нас сегодня видеть! — Он сразу стряхивает с себя сон.

— Это невозможно, — произносит он скороговоркой, — я остаюсь здесь!

— Нет, мы должны пойти. Большой семейный сбор. А вечером прием.

Фаусто вздыхает.

— Без меня, родная. Я не в состоянии подняться. Новый стук в дверь.

— Месье, — кричит Лолло из коридора, — ваш господин папа на проводе! Можно переключить?

Телефон возле нашей кровати уже звонит. Фаусто автоматически снимает трубку.

— Да, папа?

До меня доносится взволнованный голос свекра, но я не понимаю, о чем речь. Что-то ужасно важное.

— Как? Что?? — Фаусто рывком садится. — Это не я, папа! Ни в коем случае! Я бы тебе давно сказал! Это был Гелиос. Да, папа. Мы это обсудим. Как скажешь. Разумеется! Мы будем в три! Ты можешь на нас рассчитывать!

— Бог мой! — Фаусто кладет трубку и подпирает голову руками. — Еще и это!

— Что случилось? — взволнованно спрашиваю я.

— Все шишки на меня валятся. — У него такой же взгляд, как прошлой ночью.

— Я хочу тебе помочь. Могу я что-нибудь сделать? — Можешь, — говорит вдруг серьезно Фаусто. — Если отец скажет что-то, что покажется тебе… э… странным, не верь ни единому слову! Пока ты не поговоришь об этом со мной наедине. Я все тебе тогда объясню.

— Что странного он может сказать?

Фаусто молчит. Смотрит сквозь меня, трясет своей гривой.

— Сегодня будет маленькая катастрофа, — говорит он наконец.

Он и не подозревает, насколько окажется прав.

Фаусто нем, как могила.

За всю дорогу в Шантийи он не проронил ни слова. Сидит, склонившись над рулем, нахмурив брови и сморщив лоб. Шоссе мокрое, видно, утром шел дождь. Но солнце постепенно пробивается сквозь облака, и, если верить прогнозу, после обеда будет чудесная погода.

Вокруг нас море машин: грузовики, автолюбители, автобусы с туристами, мотоциклисты. Важно как следует сконцентрироваться. Фаусто едет со скоростью не больше семидесяти, в черепашьем темпе. Так бывает всегда, когда он едет к родителям. В Шантийи его не тянет. Он ненавидит «встречи богов на Олимпе», как именует семейные торжества. Чем медленнее, тем лучше. Охотнее всего он пошел бы пешком!

— Сделай одолжение, — говорит он вдруг с убийственно серьезным видом, — забудь то, что я говорил сегодня ночью. Ты же меня знаешь. Если я выпью лишнего, мне мерещатся призраки. От алкоголя у меня начинается мания преследования. Ты абсолютно права. Все чудесно. У нас нет проблем. Никто не гонится за нами. Если родители спросят тебя, скажи: «Мы любим друг друга, и у нас все в полном порядке». Скажешь, ладно?

— Конечно! А что им так срочно понадобилось, ты можешь мне объяснить?

— Вечно одно и то же, — смиренно отвечает Фаусто, — показать, что они хозяева!

Без четверти три мы приезжаем. Последними. Это видно по машинам. Красный «ягуар» Теи стоит у въезда. Черный «мерседес» Мелины — перед одним из гаражей. Ганимед приехал в своем новом