монета в кармане напоминала о том, что все случилось наяву.

В очаге, сложенном из грубо отесанных камней, сухо потрескивали поленья. Они сверкали золотом, и в их недрах рождалось пламя. Его алчные языки лизали висящий на цепи котел, словно хотели испробовать бурлящее в нем варево. Огонь окрасил низкие своды пещеры в красноватый цвет и играл бликами на бутылях и склянках, стоявших на полках, сколоченных из грубых досок.

Подле очага суетилась сухонькая старушенция в рыжеватой юбке. От жара лицо ее лоснилось. Маленькие глазки, точно черные бусины, поблескивали в сетке морщин. Седые пряди выбились из-под линялого чепца. Она бормотала под нос заклинания, то помешивая варево деревянным черпаком, то бросая в него какие-то травы. Движения ее были скорыми и порывистыми. Подол юбки метался из стороны в сторону, будто лисий хвост, недаром ее прозвали Ведуньей из Лисьей норы.

Испокон веков Ведунья строила козни сначала матери Глеба, Злате, потом самому мальчику. В последнее время ведьма не на шутку разозлилась, и на то была причина. Глеб спас душу герцогини Агнессы, которую Ведунья цепко держала в своих руках. С тех пор ведьма не находила себе места. Она дала обет во что бы то ни стало отомстить дерзкому мальчишке, который посмел бросить ей вызов.

Раз в месяц, в полнолуние, Ведунья заваривала особое зелье, чтобы выведать, не пришел ли Лунный рыцарь потребовать возврата долга. Рано или поздно это должно было случиться, и ей не хотелось пропустить такое зрелище. Она одна знала, где искать кошелек. Никому и в голову не приходило, что она тоже была по ту сторону магического Зеркала. Никто не брал ее в расчет, а напрасно.

Ведьма перемешала варево и бросила в котел жабий камень. Пещера наполнилась едким чадом. Ведунья забормотала:

Постепенно смрад развеялся. Ведунья склонилась над котлом, пристально вглядываясь в чернильно- фиолетовое снадобье. Вдруг по нему пробежал сполох, а потом медленно, словно нехотя, проявилась картина: к фонтану во дворцовом парке с поднебесья спускался ослепительный рыцарь на белом коне.

— Наконец-то! — потирая руки, взвизгнула ведьма, схватила помело и ткнула им спящую под столом Змею: — Хватит спать, шипучка!

— С-с какой с-стати рас-сшумелас-сь? — недовольно прошипела Змея, плавно перетекая из-под стола поближе к очагу.

— А с такой, что нынче у нас хорошие новости. Мальчишке конец! И главное, мне для этого не придется даже палец о палец ударить. Просто буду сидеть и ждать, пока Лунный рыцарь с ним расправится.

— Рано радуеш-шься. Я эту пес-сенку уже с-слыш-шала. Он небос-сь с-сейчас к девчонке побежит. А с-с ней держи ухо вос-стро, а то с-снова ос-станешься с-с нос-сом, — предостерегла хозяйку Змея.

Ведьма недовольно поджала губы.

— Вот всегда так! Умеешь испортить настроение! Только бы во всем изъяны искать. За что я тебя только терплю? — проворчала она.

Снаружи, словно плач в ночи, донеслось совиное уханье. На мгновение звезды в расщелине, служившей оконцем, погасли, и в пещеру тенью влетел Филин. Он привычно уселся на спинку стула и завертел головой по сторонам, будто осматриваясь. При виде своего крылатого помощника ведьма расплылась в довольной улыбке.

— Вот кто меня поддержит да похвалит, мышелов мой пернатый, — ласково проворковала Ведунья. — Пока ты охотился, до нас дошли добрые вести. Лунный рыцарь явился требовать у юнца кошелек. Так что теперь мальчишка не отвертится.

— Откупится. Угу, — по обыкновению кратко возразил Филин.

— Ну ты и шутник! — рассмеялась Ведунья. — Да всей казны не хватит, чтобы откупиться от Лунного рыцаря. Ни у одного земного царя нет такого богатства. Мальчишку спасет только чудо.

— Угу. Чудо, — закивал Филин.

— Что ты угугаешь, дурья башка? Или хочешь сказать, что ему взялся помогать кто-то из чародеев? — забеспокоилась ведьма.

— Нет. Лесовуха. Ух-ха.

— Лесовуха? Это из леших, что ли? Да в своем ли ты уме? Ей вообще до людей дела нет. Ее работа елки да палки, желуди да шишки.

— Шишки. Угу, — с готовностью поддакнул Филин.

— Эй, шипучка, ты понимаешь, о чем тут эта бестолочь в перьях толкует? — обратилась Ведунья к своей первой советчице, Змее.

— С-смутно. С-сама пос-смотри, — Змея махнула кончиком хвоста в сторону чана с зельем.

— И то верно. Погляжу, что за моей спиной затевается, — кивнула колдунья и, снова помешав варево, произнесла заклинание:

Мутная поверхность зелья тотчас покрылась тонкой пленкой, где, словно в зеркале, возникли силуэты Глеба и Лесовухи. Они стояли подле вековой ели, дупло которой было полным-полно серебра, но стоило старухе что-то произнести, как серебро тотчас превратилось в еловые шишки.

— Глазам своим не верю. Эта сушеная коряга отдала мальчишке заговоренный клад, — обескураженно пробормотала Ведунья, опешив от такой наглости.

Обычно лесные и полевые духи не вмешивались в жизнь людей. Однако не зря говорят, что из каждого правила есть исключение. Ослепленная гневом, Ведунья даже не задумалась, что заставило Лесовуху нарушить неписаные вековые правила. Охотница за человеческими душами, она и других мерила своей меркой. Схватив помело, Ведунья ударила им по котлу так, что варево разлетелось в стороны, забрызгав стены пещеры.

— Ах ты, сушеный стручок! Коряга трухлявая! Вздумала меня обойти?! На королевского отпрыска позарилась. Не выйдет! Я тебе покажу, как вставать мне поперек дороги! — взвизгнула Ведунья и, подхватив хвост юбки, смерчем закружилась на месте.

Пламя свечи задрожало и погасло. Змея от греха подальше заползла под стул. У Филина вздыбились перья. Вдруг все стихло. Ведуньи в пещере не было.

— С-сорвалась. Можно спать, — прошипела Змея, сворачиваясь возле ножки стола.

— Угу, — охотно согласился Филин.

Они привыкли к взрывному характеру своей хозяйки и давно научились не принимать ее приступы