вкусу и качеству, как и все, что выходило из винокурни Дэниелса. Затем, понюхав и пожевав горсть зерна из сложенных на поляне мешков, она одобрила его, попробовала на вкус прозрачную воду из ближайшего ручья и помогла Джулиусу и Балларду поставить на брожение новую партию сырья.

Пока они носили воду, рубили дрова, пробовали и смешивали зерно, день стал клониться к вечеру. Уитни определила время по местоположению солнца за золотисто-красной листвой деревьев, быстро пожала руки старикам и вместе с Чарли Данбером двинулась в обратный путь.

В вечерней тишине старики смотрели, как Уитни и Чарли карабкаются вверх по каменистому склону ущелья. Взгляд дядюшки Джулиуса снова привлекли обтягивающие круглый упругий зад Уитни кожаные штаны. Почесав седые растрепанные баки, он скрестил на груди худые руки.

— Блэк не должен разрешать этой девушке вот так разгуливать… в этих штанах, — заявил он. — Она уже становится настоящей женщиной. Значит, это ей не годится.

Баллард испуганно посмотрел на брата, потом на округлившиеся формы Уитни и заморгал глазами в густой сетке морщин. Кивнув, он повторил:

— Точно, не годится.

Как только Уитни ступила на ровную землю и пустилась в обратную дорогу по тайной тропе, она вспомнила про чайную ягоду, вытащила из кармана душистый листок и стала его жевать. Чарли заметил дрожь удовольствия, пробежавшую по телу девушки, и приготовился возобновить свои уговоры. Чем больше энергии он на них тратил, тем больше распалялся.

— Так как, Уит, что ты скажешь?

Уитни сделала еще несколько шагов, затем, поняв, что он остановился, повернулась, уперев руки в бедра, и возмущенно посмотрела на Чарли. Но, удивленная его решительной позой и упрямо выдвинутым подбородком, она взглянула в его карие глаза и увидела в них стяжательский огонек — отблеск нетерпеливой жажды обладания, который был первым безошибочным признаком, что Чарли решительно настроен заключить сделку.

— Не смеши меня.

Она повернулась и пошла дальше, сунув руки в карманы и чувствуя на своей спине пристальный взгляд Чарли.

— Так что ты возьмешь за это, Уит? — требовательно спросил он, снова поравнявшись с ней.

Его дыхание участилось, а в голосе звучало нетерпение, и все это, включая заданный вопрос, насторожило Уитни. Это был уже второй признак. По правилам торговли человек всегда пытается заставить самого продавца назвать цену своего товара или услуги. Уитни стало неуютно. Она считала, что своим приставанием и торговлей он только поддразнивает ее, как бывало прежде. Но теперь поняла, что он настроен совершенно серьезно, и это ей не понравилось, совершенно не понравилось.

— Мне ничего не нужно, Чарли. И я ничего не хочу.

— Ну, а если бы ты согласилась… взяла бы ты дров на всю зиму или моего следующего жеребенка? — настаивал он, неотступно следуя за ней, хотя она намеренно покинула ровную тропу, забралась на низкий выступ песчаника и теперь шла вдоль скал.

— Я не торгуюсь, Чарли, и больше нам не о чем говорить. Теперь она злилась, что уступила уговорам Чарли и разрешила ему пойти с ней. Он протиснулся мимо нее на каменистом уступе и, когда тот сузился и уперся в скалу, спрыгнул на мягкий покров из опавших листьев и протянул ей руку.

— Давай, Уит.

Она не двигалась, неуверенная в том, предлагает ли он ей помочь спрыгнуть или снова требует ответа на свое предложение. Пока она колебалась, он схватил ее за талию и легко поставил на землю рядом с собой. Но не опустил свои загорелые руки, а прижал ее к своему напряженному телу, пытаясь заглянуть в ее раскрасневшееся лицо под полями шляпы.

— Что-то я не вижу, чтобы ты честно вела сделку, а? — настойчиво продолжал он, нависая над ней своим крепким и жарким телом.

— Не валяй дурака!

Она схватила его за кисти рук и оттолкнула их в сторону, а сама отпрянула назад. Ей совсем не нравилось, что у нее так странно бьется сердце.

— Я не вступаю в сделку и больше не желаю об этом говорить! Что в тебя вселилось, Чарли? Мы же были с тобой приятелями и здорово дружили. Вместе ходили на охоту и на рыбалку, боролись… как… Помнишь тот раз, на Литтл-Беар-Крик, когда мы решили, что пора Хэла Добсона научить плавать? — Она озорно улыбнулась. — Господи! Помнишь, как я нырнула в самом глубоком месте озера…

— Не хочу я ничего вспоминать, Уитни Дэниелс! — Чарли упер свои могучие кулаки в пояс и уставил на нее решительный взгляд. Она знала этот взгляд: он решил ее переупрямить. — Это было давно, а сейчас — другое дело. На земле нет ничего, что не имело бы свою цену.

Его утверждение произвело на нее такое впечатление, как будто на нее плеснули холодной водой. Тревога, которую Чарли не смог вызвать в ней своим бесхитростным приставанием, сейчас проснулась при его ссылке на эту примитивную и неопровержимую теорию. Все имеет свою цену. Господь знает, что это так. Все население Рэпчер-Вэлли, не знающее денег, жило, руководствуясь этим законом. Если торговля велась правильно, в конце концов дело непременно заканчивалось сделкой. Она повернулась и поспешила дальше, раздраженная тем, что для достижения своей цели Чарли воспользовался ее же приемами. Вероятно, она его недооценила, и это тоже ее бесило.

— Честное слово, эта армия вбила тебе в голову какие-то странные понятия, — проворчала она, немного успокоившись, когда он пошел рядом. Но минуту спустя он снова заставил ее встревожиться.

— Все равно это не может продолжаться до бесконечности, — заявил он, возбужденно поглядывая на вздрагивающие под рубашкой в такт ходьбе ее груди. — Рано или поздно кто-нибудь ее да возьмет. Только лучше бы это был я.

— Нет! — Она слегка повысила голос.

— Черт побери! — Он дернул ее назад за руку. — А что такого драгоценного в твоей невинности? Да половина девчонок в долине вертят юбками, стоит мне только подойти. — Он выпрямился, возбужденный собственными жалобами, и с видом презрения отпустил ее руку. — В тебе нет ничего особенного, Уитни Дэниелс!

Уитни встала как вкопанная. Это был третий признак твердого намерения торгующегося заключить сделку. Покупатель всегда указывает на недостатки вещи, которую хочет приобрести, стремясь снизить цену, делая вид, что не так уж и заинтересован в покупке. Уитни с облегчением угадала эту тактику, так как она давала ей возможность воспользоваться своими приемами.

— Вот именно. Я не ношу платьев, не умею ездить верхом по-женски, зато люблю пропустить стаканчик виски каждый раз, когда заглядываю в таверну Харви Дедхема. Ты можешь заполучить любую девушку в долине. Чего ради ты пожелал уложить в постель именно меня?

Она отвернулась и подчеркнуто по-мужски сплюнула изжеванный листок. Глаза ее сверкали, грудь высоко вздымалась, отчего под рубашкой проступали бугорки ее твердых сосков.

Чарли только сейчас сообразил, что она действительно ничего не понимает. Не понимает, что в ней произошла огромная перемена и почему он стал иначе к ней относиться.

— Господи, Уит, это не имеет отношения ни к одежде, ни к верховой езде, ни к виски! Неужели ты не понимаешь? Ты выросла и стала совершенно другой, пока меня не было… — Он провел в воздухе рукой, описывая ее фигуру, и почувствовал, что снова возбудился. Он крепко стиснул челюсти. — У тебя такая гладкая кожа и чистое лицо… Клянусь, Уит, я сделаю это для тебя приятным. У меня это хорошо получается. Все девушки вокруг форта Питта так говорят… — Он шагнул вперед и положил руки ей на плечи, но она отшатнулась, взглянув на него с возмущением.

— Нет! — выдохнула она сквозь стиснутые зубы и затопала по тропе, стараясь глотнуть воздух пересохшим горлом.

— Да пойми ты, Уит, я хочу быть… первым! — Он бросился за ней. — Я научу тебя, как это делается… по-настоящему медленно и легко. Господи, Уит, это так здорово… да еще с тобой! — Он застонал от досады и огорчения. — Ты что, не хочешь узнать, каково это?

— Нет!

Она продолжала идти быстрым ровным шагом, прикидывая про себя, сколько осталось до проселочной дороги. Но в результате только еще больше встревожилась: до дороги оказалось еще далеко — нужно перевалить через два каменистых хребта. А Чарли стремительно переходил к четвертой и последней стадии переговоров… к предложению и контрпредложению. Уитни не желала заключать с ним сделку, что бы он ни предлагал, но по его мрачному покрасневшему лицу и агрессивному натиску видела, что он решил добиться сделки именно сейчас. И как она раньше этого не разглядела?

— Уит, я не скряга. — Наблюдая за ее быстрыми стройными ногами и за тяжело вздымавшейся молодой грудью, Чарли решил применить другую тактику. — Я могу дать тебе попробовать, чтобы ты оценила это…

И прежде чем она успела понять, что происходит, он вдруг сильно прижал ее к себе.

— Чар… — Она задохнулась, когда он накрыл ее рот своими губами. Сначала его губы были такими же твердыми, как и все его тело, но, к удивлению Уитни, когда она затихла, они вдруг стали мягкими. Он терзал и смаковал ее губы, как будто не мог найти нужное место, а затем ее потрясло возмущение — он пытался протолкнуть язык между ее стиснутыми губами.

Глаза Уитни в ужасе расширились. Она поняла, что Чарли пытается сделать; она слышала грубый раскатистый хохот молодых парней насчет девушек, которые позволяли целовать себя «по-французски». Это было еще в те времена, когда они принимали ее в свою компанию как равную.

— Нет!

Она забилась в руках Чарли, откинувшись назад с неожиданной силой, которая застала его врасплох, и он отпустил руки. Уитни отскочила, судорожно глотая воздух, изо всех сил стараясь вспомнить знаменитую способность Дэниелсов убеждать людей.

— Да ладно тебе, Уит…