приковала прозрачная стена, через которую была видна другая комната. В самом центре стоял стул. На нем сидел Джек.

Ноги понесли меня вперед. Я с силой прижалась ладонями к стеклу.

Джек выглядел… неплохо. По крайней мере, оттуда, откуда я на него смотрела. Синяки побледнели. Крови не было. Он сидел прямо, но лицо его было напряжено. Он смотрел куда-то вперед. Я проследила за его взглядом. Мне стал виден кусочек экрана. Мой муж смотрел на что-то, чего мне не было видно. Внезапно Джек приподнялся, закрыл лицо руками и рухнул обратно на стул. В мои уши ворвался полный страдания и боли стон. По-видимому, охранник включил звук.

— Вы ее убили! — закричал Джек. — За что, дьявол вас побери! Она же ни в чем не виновата!

— Почему ты решил, что она невиновата? — голос мне показался смутно знакомым, его обладателя я пока не видела.

— Потому что она была… — голос Джека срывался, — самым светлым человеком, которого я когда- либо знал. Она ничего не знала. Зачем? Зачем…

— Тебе известно, кем она была, Джек? — это уже спрашивал Люциан.

— Если вы про ее способности, то да. Я об этом знал. Она мне рассказала перед самой свадьбой. Но, послушайте, зачем вам все это? Ее уже нет… Нет.

Мое сердце сжалось — Джек горевал обо мне. И я горевала о нем. Зачем меня сюда привели? Какова будет моя роль в этой драме?

— И в этом виноват ты, Джек Меллон! — говорящий подошел ближе к Джеку, и я, наконец, смогла его разглядеть.

Это был Гаррет, или как там его — следователь, ударивший меня по лицу, забивший мою подругу до смерти во время допроса. Тот, которому я поклялась отомстить.

Мои челюсти непроизвольно сжались. Ладно, пусть я заключенная здесь, но я что-нибудь придумаю. Непременно.

В поле моего зрения появился Люциан. Он что-то говорил в портативное переговорное устройство. Я смотрела на него сквозь стекло. А он остановился прямо напротив меня, будто видел, что я стою именно там. А может быть, на самом деле видел. Я не знаю. Но он несколько секунд смотрел мне прямо в глаза, а затем отвернулся. От этого взгляда моя кожа покрылась мурашками, все волоски на теле приподнялись. И ведь он просто смотрел, ничего не говоря, ничего особо не имея в виду. Точно так же человек смотрит на что-то, глубоко задумавшись.

Мой охранник взял меня за локоть. Я вздрогнула от неожиданности.

— Миссис Меллон, — сказал он, указывая на дверь.

Я оказалась в комнате, где допрашивали Джека. Я стояла позади него, и он не мог меня видеть. Взгляд мой остановился на телевизионном экране, и я в шоке зажала рукой рот. Джек смотрел на то, как меня мучил Палач. Видимо, запись включили еще раз с самого начала, как только я вошла. Я уставилась на экран. Но взгляд мой был прикован не к виду моего изломанного, корчащегося в муках тела, а к Люциану. Не к настоящему, вставшему рядом со мной, как только я появилась в комнате, а к экранной версии.

Лицо Палача… Так выглядит человек, только что осознавший, что попал в рай и у него есть собственная Ева. Он с непередаваемой нежностью смотрел на свою жертву. Он ее любил, обожал, восхищался. Она была воплощением его мечты. Его руки с лаской касались моего тела, изучая его, познавая, неся боль…

Я не могла оторвать глаз от экрана. Но я заставила себя это сделать и повернулась к Люциану, безмолвно спрашивая его: «Зачем?» Палач смотрел на меня. Очень внимательно. Что он от меня хотел? Я не могла понять. Его глаза изучали мое лицо, словно ища ответ на какой-то одному ему известный вопрос.

Я снова перевела взгляд на экран, затем на Джека. То, что я увидела, повергло меня в ужас. По лицу Джека текли слезы. Я машинально рванулась к нему, но Люциан меня удержал, перехватив и сжав так, что заныли мои пока еще не зажившие ребра. Я буквально задохнулась от боли, и Палач ослабил свою хватку.

— Извини, — шепнул мне в волосы Люциан, но так меня и не отпустил.

На экране Люциан продолжал меня убивать. В жизни Люциан меня обнимал. Мой муж в двух шагах от нас оплакивал мою смерть. Помощник Палача с интересом наблюдал за нами. Я перехватила его взгляд и вложила в свой всю ненависть и презрение, на какие только была способна. Пусть знает, что он враг мне.

Он знал. Но ему было в высшей степени на это наплевать. Потому что глаза его усмехнулись.

— Мы достали ключ от твоего сейфа, Джек, — как бы между прочим сообщил Джеку Гаррет.

— Не может быть, — едва слышно проговорил мой муж. — Его никто бы не нашел. Никогда.

— Ты считаешь, что никому в голову бы не пришло, что ключ — это любимый медальон твоей жены? — хмыкнул Люциан.

— Откуда? Откуда вы узнали о медальоне? — Джек резко повернулся и замер, увидев меня.

Рот его безмолвно открывался и закрывался.

— Ты сказал, что ключ — это вещь, которая очень дорога твоей жене, дороже всех сокровищ, помнишь? Ты еще рассмеялся нам в лицо и сказал, что никто никогда не подумает, что именно эта вещь — ключ.

Я охнула. Все встало на свои места.

— И после этого ты привез меня в наш дом и оставил меня одну, — я подняла голову, чтобы посмотреть на Люциана. — Так вот зачем была нужна эта прогулка!

— Не только, Мири, не только.

Люциан отпустил меня и шагнул к Джеку, на ходу доставая из кармана мой медальон.

— А ты знаешь, Джек, что в этом медальоне?

— Люциан! — воскликнула я. — Умоляю. Не надо! Не делай этого.

— А что там? — с искренним любопытством спросил меня Гаррет.

— Это тебя не касается! — огрызнулась я.

— Ошибаешься, красавица. Касается. Очень касается. Меня жутко интересует все, что касается тебя.

— И как это понимать?

— Очень просто, — следователь доверительно склонился ко мне. — Когда ты надоешь нашему боссу, я с огромным удовольствием займусь тобой.

— Даже не мечтай! — прошипела я. — Скорее ад замерзнет!

— Посмотрим, моя красавица, посмотрим. Судя по записям, которые мы видели, ты… — он многозначительно ухмыльнулся, — знаешь толк в изысканных удовольствиях. И имей в виду, я присутствовал при пытке твоего милого супруга и видел, как ты реагировала на ласки босса.

Мои щеки вспыхнули. И внутри все полыхнуло. Щеки от стыда, а внутри — от жгучего воспоминания о пальцах Люциана, дарящих мне наслаждение. Я даже прикрыла глаза от этой вспышки.

— О да, — прошептал Гаррет. — Да! Я был прав.

Я открыла глаза и увидела, как Люциан, прищурившись, смотрит на меня. Разумеется, он прекрасно расслышал, о чем мы говорили. Но самое печальное, Джек тоже все расслышал.

— Джек… Джек, — я посмотрела на него. — Не слушай их. Не надо. Они извращают все, что видят, что слышат!

— Я знаю, детка, знаю. Ты жива! — в его широко раскрытых глазах читалось облегчение, радость, надежда. — Но как же? Это подделка?

— Это не подделка, Джек. Гвин Меллон умерла в ту ночь. Умерла по-настоящему, — покачал головой Люциан.

— Но как же? — его взгляд метался между мной и Люцианом.

— Я была мертва, Джек. То, что ты видишь на этой пленке — правда. Но я… Я… — я не знала, что сказать, и посмотрела на Люциана, но тот лишь бесстрастно за нами наблюдал. — Мне подарили жизнь.

— Почему?

Я не могла лгать Джеку. Я никогда ему не лгала. Могла умолчать какие-то факты, но не лгала. Это