если хочешь, можешь побыть здесь.
— Спасибо, Люциан.
Он наклонился и коснулся губами моего лба. Губы его были мягкими и теплыми. Я запрокинула голову, обхватила руками его за шею и звонко чмокнула в щеку. Потом убежала обратно в полюбившееся мне кресло и залезла в него с ногами.
Глава 4
Когда я проснулась, за окном серел рассвет. Я повернула голову. Сестра, уже другая, сидела за столом и что-то печатала на компьютере. Ее пальцы так и порхали над клавиатурой. Я снова закрыла глаза.
Сны… Эти несколько дней, когда меня заставляли спать при помощи лекарств, я видела не просто сны — воспоминания. О моем детстве. О тех счастливых полутора годах, когда я, сбежав от учителя, познакомилась с Люцианом. Красивым и загадочным другом Князя.
С того самого вечера я часто к нему приходила. Со всеми своими детскими горестями и радостями. Просила почитать вслух книжку, рассказать историю, коих он знал великое множество. Приходила с разбитыми коленками. С обидой на наставников. С признаниями в шалостях. Люциан всегда меня внимательно выслушивал. Смеялся. Ругал. Да, ругал он меня частенько. Особенно, когда я, окончательно обвыкшись в замке, от нечего делать начинала задирать слуг.
В замке меня любили, но я росла избалованным ребенком и от скуки творила всякое. А Люциан всегда обо всем узнавал. Даже если я была уверена, что меня никто не поймает и не догадается, что виной очередного переполоха была я.
А Князь меня не ругал. Просто смеялся и говорил, что я самый обычный ребенок, которому скучно. Я воспринимала это как знак свыше и продолжала безобразничать. И чаще всего доставалось бедной Гвендолин.
Я вздохнула. Я многое пережила в детстве. Но Князь и его окружение помогли мне если не смириться, то хотя бы свыкнуться с потерями.
Но теперь, лежа в постели и выздоравливая, я могла подумать о настоящем.
Настоящее… И что прикажете с ним делать? Нежданно-негаданно я обрела того, кого не чаяла вновь узреть среди живых. Да только я несвободна. Или свободна? Люциан наверняка со мной бы поспорил. Я принадлежала ему. Принадлежала со всеми потрохами. Ему я обязана жизнью. Дважды он вытаскивал меня из-за Предела. И второй раз я умерла по-настоящему. Умерла от его же руки. Чувство вины — великая движущая сила. А Люциан, поняв, с кем такое натворил, не мог не испытывать чувство, доселе знакомое ему лишь в теории. А может, я и не права. Мы были вместе пять лет. Пять. А считали друг друга мертвыми веками. Знала ли я его? В моей памяти он оставался моим сказочным Принцем. Опасным, загадочным героем грез. Я знала о его темной стороне. Что-то он мне показал, что-то я узнавала сама. Случайно или из опасливых перешептываний обитателей замка. Но полностью увидеть то, на что он способен, я смогла лишь теперь. И это меня изрядно напугало.
Когда прошла эйфория, когда закончилось действие наркотиков, я очнулась и осознала, где я и почему. Но что делать дальше, я не представляла.
Джек… Как он там? Боже мой, сколько дней я не вспоминала о нем! А ведь я была к нему искренне привязана. Любила ли? Думаю, что да. До того момента, пока не узнала в Палаче своего потерянного возлюбленного. Теперь же я была уверена, что просто увлеклась. Влюбилась. Но не любила.
Сканеры у моей кровати мигали разноцветными огоньками, показывая параметры моего дыхания, сердцебиения и черт знает чего еще. Интересно, как скоро медсестра заметит, что у меня поднялось давление. И сердце колотится как сумасшедшее.
Ну как же мне помочь мужу? Я не знала.
Сестра наконец обратила внимание на меня. Подскочила.
— Мисс? У вас резко подскочило давление. Его необходимо снизить. Сейчас я сделаю укол.
Она метнулась обратно к столу, загремела ящиками.
Как же мне надоели лекарства! Я не помнила, когда меня вообще столько пичкали этой гадостью.
Сестра снова материализовалась у моей постели. Со шприцом в руках. Иголку она воткнула довольно резко. Я поморщилась. Грубая. Или напуганная моим состоянием? Нет, скорее первое. Я просто видела ее глаза. Легкий налет презрения. Так. Кто я здесь? Ценная подследственная? Свидетель? Неожиданно помилованная подозреваемая? Или…
Тут мне в голову закралась очень неприятная мысль. А вдруг это любовница Люциана? Монахом тот никогда не был. Скорее наоборот. Не хранил же он верность женщине, которую похоронил столетия назад? Какая же я глупая! Может, он вообще женат. Я же вышла замуж…
Бред. Но мысль, что Люциан мог быть женат, меня добила. Я начала задыхаться. В буквальном смысле слова.
Медсестра схватила телефон. А я куда-то уплывала…
— Мы ее едва не потеряли, сэр.
— Почему ты мне не позвонила сразу же, Каролина? И это не впервые.
— Но, сэр, мы справились. Я и доктор Дженкинс.
— Что вы ей ввели?
Голос Люциана был словно зимняя стужа. Мне даже показалось, что в комнате сразу стало холоднее. Словно раскрыли все окна и впустили северный ветер.
Сестра по имени Каролина сыпала медицинскими терминами, будто горохом по деревянной столешнице. И голос у нее был противный.
Я дрожала.
Ледяная рука легла на мой лоб. Я открыла глаза.
— Мне холодно, — прошептала я Люциану.
— Знаю. У тебя жар. Реакция на лекарство.
— Аллергия?
— Да.
— У меня никогда не было аллергии.
— У женщин-Проводников наблюдается невосприимчивость к некоторым препаратам. Тебе ввели одно из них.
— Она не знала, кто я.
— Никто не знает, кто ты. И не узнает. Каролина должна была мне сообщать о любых, я подчеркиваю, о любых изменениях в твоем состоянии. Она этого не сделала. Она знает, что бывает с теми, кто не выполняет мои приказы.
Последние слова Люциан произнес достаточно громко, чтобы ее услышала медсестра и еще один мужчина. Видимо, тот самый доктор Дженкинс. Каролина побледнела.
На долю секунды я почувствовала мстительную радость. Но тут же отмела недостойные мысли. Пусть медсестра и виновата, но Люциан имел привычку жестоко расправляться с непокорными. Чересчур жестоко — в назидание остальным. И мало кто делал подобные ошибки. Расправа была скорой и впечатляющей.
Люциан взял протянутый доктором шприц.
— Опять? Нет! Хватит с меня уколов, — я не выдержала и дернулась.
Боль в ребрах заставила меня застонать. Я до крови закусила губу.
— Убери от меня свой гребаный шприц! — прошипела я сквозь зубы.
Люциан не обратил внимания на мой протест. Он взял мою руку. Его пальцы легли на локтевой сгиб. Несколько секунд он разглядывал сильную припухлость и синяк.
— Твоя работа, Каролина?
— Сэр… Она сопротивлялась. Пришлось ее немного придержать. Она вырывалась.
