пассажиры.

– Патрик, черт тебя подери!.. – Хайд встряхнул головой. Физиономия Касса – неожиданно – нет, как и следовало ожидать. На лице и облегчение, и тревога. Касс подтянул его к себе. – Тебя же наверху ждут, ты, идиот несчастный! – прошипел он. – Ты что, хочешь пойти с ними поздороваться?

– Сколько их там?

– Что? А, шестеро, может, побольше. Американцы. Пара их болталась здесь много часов, остальные высыпали из посольской машины пять минут назад и рванули, сломя голову. – Касс внимательно оглядел Хайда. – Ты в порядке? Идешь со мной?

Хайд провел ладонью по лицу. За спиной Касса на них глядели двое босых ребятишек.

Хайд кивнул.

– Я в порядке.

– Ты как полусонный. – Помолчав, Касс поправился: – Нет, куда хуже.

– Я в полном порядке! – Его снова кинуло в жар. Опять провел ладонью по лицу, чувствуя, как ладонь намокла от пота. – В порядке...

– Тогда пошли. Через минуту они будут искать тебя внизу. Может быть, они не видели, как ты сходил с самолета.

Касс толкал его в сторону проулка и детишек, но Хайд упирался. Однако он снова почувствовал приближение опасности: стал думать о том, что может произойти в ближайшее время. Харрел все еще пытался с ним разделаться. Это отложилось в сознании и приобрело смысл. Он прошмыгнул мимо детей, потом, стараясь их не замечать, мимо хижин и картонных хибарок.

– Я спрячу тебя в одном месте, пока буду менять билеты...

– А это зачем?

– Или я достану билет на какой-нибудь местный рейс, или мы скроемся из аэропорта другим путем. Уверен, что они тебя засекли. Будут следить за всеми международными рейсами – отсюда. – Касс подтолкнул его к стеклянной двери и, внимательно посмотрев вдоль проулка, закрыл ее за собой. Отдышавшись, он возбужденно улыбнулся. – Улететь можно только самолетом местной линии. Сюда, вторая дверь справа, видишь?

Перед дверью Хайд остановился. Перевод с хинди гласил: 'ТАМОЖНЯ. СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД'. Он поглядел на Касса, который несколько поостыл, только в глазах остатки озабоченности и, возможно, разочарования.

– О'кей, входи. – Касс толкнул дверь. Тесная неопрятная комната пустовала. Пахло табачным дымом и остатками пищи.

Хайд сразу уселся в скрипучее кресло с торчащими из протертой обивки поролоном и деревом. Низенький столик, испещренный следами погашенных сигарет; газета, раскрытая на странице со стилизованной фотографией индийской кинозвезды; форменный пиджак таможенного служащего, висящий на спинке другого кресла; маленький пыльный радиоприемник, из которого раздавалась исполняемая на гитаре мелодия. Заполненная до краев пепельница. Касс, стоя в дверях, глядел на него, словно врач. Серый металлический картотечный шкаф, потрепанные журналы, поломанная настольная зажигалка.

– Теперь о'кей? – словно ребенка, продолжая расспрашивать Касс.

Хайд в ответ бросил свирепый взгляд.

– Как я отсюда выберусь?

Касс успокаивающе кивнул:

– Для начала подберу тебе местный рейс. Что, если кто-нибудь сунется сюда?

– Не сунутся. Им заплачено. – Он взглянул на дорожную сумку, которую принес с собой. – Не заглядывай туда, пока не вернусь. – Ободряюще улыбнулся.

– Все еще путешествуешь по свету за счет Ее Величества, Касс?

– Я выучил хинди, немного читаю санскрит, могу при случае подкупить кого угодно, не потратив ни пенса... больше не наедаю себе живот. Кое-что из этого когда-нибудь пригодится.

– Когда-нибудь отзовут тебя домой и посадят за письменный стол.

Лучше, чем... хотя неважно. Скоро вернусь. – Казалось, Кассу не терпелось сказать что-то еще. – В жизни не встречал человека, объявленного преступником,– добавил он, потирая подбородок.

– Считаешь, что такое не может случиться с более достойным парнем, так что ли? – подколол Хайд. – Не беспокойся, это не больно, пока до тебя не доберутся.

– И ты способен на?..

– Нет. Достаточно? Я не способен ни на что – Хайд наклонился вперед, глядя на сомкнутые кисти, словно это могло придать ему уверенности. Нет, он не был ни на что способен. Это правда. 'Достань мне улики, которые гарантируют всем нам жизнь, Патрик...' Обри почти умолял его заняться безнадежным делом. За этим скрывалось разрешение: 'Убей Харрела'. Эта часть дела его интересовала. Касс, затхлая грязная комната больше не существовали. Мышцы лица сложились в свирепую гримасу. Он закрыл глаза, чтобы лучше увидеть Харрела. 'Дай мне улики, и можешь убрать Харрела'. Обри этого не сказал: вернее, сказал, но не совсем так.

Он старался не замечать в себе то, что пугало его больше всего, – свое необычное, вызывающее отвращение состояние. Его переполняла жажда насилия.

Ему удалось убедить себя, что это не навсегда, имеет отношение только к Харрелу, к желанию уцелеть. Потом все будет в порядке, это не раковая, а доброкачественная опухоль, от которой он избавится, как только кончится вся эта заваруха. Он сможет отделаться от этой своей страсти... да, он верил, что...