– Что на уме? – спросил Малан.

– Ты, – съязвил Прябин. Малан усмехнулся.

– Из-за того, что действовал через твою голову? И что твое начальство полагается на мое мнение?

– Не пойму, какого черта мое ведомство пляшет под твою дудку! – вспылил Прябин. Его бесило собственное бессилие и уязвленное самолюбие: кроме того, он так расхрабрился потому, что хорошо знал Малана, знал, что тот никогда не донесет на него Центру. Все равно что выкрикивать оскорбления, когда обидчик давно скрылся за углом и ничего не слышит! Но ему надо было выплеснуть накипевшие обиды. – Можно было бы и со мной посоветоваться. Ты же, черт возьми, использовал моих людей!

Малан пожал плечами. Тяжело подавшись вперед, сказал:

– Сожалею, что пришлось наступить тебе на мозоль, приятель. Чтобы все было как надо, пришлось действовать быстро. Ты был в Москве... спасая свою шкуру после провала в Стокгольме... Хорошо, пусть за тобой не было вины... – Он успокаивающе поднял ладонь. – Послушай, нам приходится работать вместе. Этот твой план... – Он обвел рукой разбросанные листки. – Мысли интересные. Итак, хочешь, чтобы мы их обсудили, или будешь плакать над разбитым кувшином?

Наглость этого человека была невероятной! В то же время он, словно танк, обладал непробиваемой мощью. И привычно пользовался ею.

– Итак? Прежде чем я смогу показать это в Претории, очень многое нужно обговорить.

Прябин недовольно фыркнул. Малан поглядел на него с веселым любопытством, потом на его лицо вернулось привычное высокомерное выражение.

– Больше не распоряжайся, как заблагорассудится, моими людьми, – надулся Прябин.

– Только с согласия твоего заместителя председателя.

– Все равно плохо, что убили одного из парней Обри, – упорствовал раскрасневшийся Прябин. Малан спокойно откинулся в грозившем развалиться под его весом кресле. Махровый банный халат открывал волосатую грудь. – Лескомбом можно было заняться в любое время. Даже если бы он и заговорил, это мало чем помогло бы Обри, учитывая, что тому уже известно. Грязно сработано.

– Итак, ты высказался, приятель. Теперь все? Обри не имеет большого значения – тебя зачаровали старые кубки и призы, вот и все. Слышал, ты не испытывал особого желания... – Снова усмешка в глазах, хотя лицо оставалось серьезным.

– Довольно! – рявкнул Прябин, стукнув кулаком по столу. Загремела посуда, маленькая серебряная перечница повалилась набок, точно битый шахматный король. – Моему новому плану не грозит стать объектом коварного любопытства Обри, особенно на первых стадиях операции! Если бы только вы с заместителем председателя, – а я не могу представить, чтобы вы хотя бы на минуту принимали в расчет такие мелочи, как деловые качества и элементарные правила поведения, – не выходили за рамки секретности и трезвого расчета... – Он откинулся на спинку стула, удовлетворенно отметив про себя блеснувший в глазах собеседника гнев и появившийся на щеках злой румянец.

– Хорошо, – после долгого молчания произнес Малан. – Хорошо, приятель, я приношу свои извинения. Я всего лишь невежественный бур, откуда мне знать все эти тонкости? А теперь не лучше ли заняться делами, с которыми ты ко мне пришел?

Подавив раздражение, вызванное издевательским тоном собеседника, Прябин спросил:

– Что тебе еще надо знать? – Избегая изучающего взгляда Малана, он взялся намазывать маслом еще один тост.

– Какая у тебя в этом дело поддержка? План броский, умно скроенный...

– Хочешь сказать, – пробормотал Прябин, жуя тост, – что он слишком рискованный, чтобы Центр его поддержал.

– Вот именно.

– Центр поддержал.

Малан пожал плечами.

– В нем много выдумки. Но ты, приятель, именно этим славишься, а? Чувствуется твой почерк. Если получится, все лавры достанутся тебе. – Прябин постарался не реагировать на эту лесть. – Если я предложу его Претории и... кое-кому еще, то они потребуют что-нибудь взамен. Договариваться я должен с тобой?

Прябин утвердительно кивнул.

– Да, со мной. Я бы подумал, что ты уже немало имеешь с этого.

– Слушай, сегодня я отправляюсь в Бомбей. Это означает алмазы. Ваши выбрасывают алмазы за бесценок на индийский рынок. А за ваши делишки будем отвечать мы в Южной Африке. – Его произношение – 'Эфрике' – резало слух. – Масса алмазов, проходящих через Индию, но осталась незамеченной, и теперь думают на нас, тогда как это прожорливые московские деятели, сбывая излишки, выколачивают твердую валюту. Этому нужно положить конец. Наша договоренность действовала удовлетворительно. Нам или придется вернуться к первоначальным квотам для каждого рынка за пределами Европы, или все это дело полетит к чертям. После Бомбея я еду в Москву и к тому времени ожидаю хороших вестей.

Прябин в итоге согласился:

– Думаю, об этом можно договориться. Что еще?

– Доля прибылей вычислена довольно умело... Твоих рук дело? – Прябин кивнул. – Это может заинтересовать Преторию, но не меня. А тебе придется действовать через меня.

– Условия не высечены на камне.

– Хорошо.