– Нет, просто она ничем другим не пользуется.

Дэви поднял груду чего-то шелковистого и дорогого.

– И давно вы ее знаете? – раздраженно поинтересовалась Тильда.

– Угу. Нашла картину?

Тильда набрала побольше воздуха в легкие и смело ринулась в глубь шкафа. Пространство было огромным, и она нырнула поглубже, стремясь избежать столкновения с бесчисленными туфлями Клеа, шаря кругом в поисках доказательств собственного давнего преступления. Услышав шум отодвигаемой одежды, она взмолилась:

– Мне нужен свет!

Но именно в этот момент Дэви прикрыл дверцы.

– Эй! – запротестовала Тильда, поворачиваясь. Но на ее губы снова легла знакомая ладонь.

– Заткнись, Бетти, – прошептал ей на ухо Дэви. – В коридоре кто-то есть.

Оцепеневшая Тильда услышала, что дверь спальни медленно открывается. Как же так? Они попросили Гвенни о сущей мелочи, и…

Дэви отнял руку, и она судорожно вздохнула, стремясь подавить страх, который неизбежно приведет к приступу астмы. Он погладил ее по спине, совсем как она гладила Стива, когда хотела его успокоить, и Тильда с колотящимся сердцем прижалась к нему, стараясь не чихнуть.

В комнате со стуком захлопнулся ящик стола. Тильда слегка подскочила и вцепилась в рубашку Дэви. Он снова погладил ее, и Тильда подумала: «Пока я здесь, я в безопасности, никто ведь не знает, что я в шкафу. Никто, кроме него…» – и обняла Дэви, благодарная за его присутствие. Он опустил руки, и они стояли так целую вечность, пока Тильде не стало жарко; а тот, кто был в комнате, продолжал чем-то шуршать и шелестеть. Она почувствовала, как пальцы Дэви скользнули по ее пояснице, распластались… не надавливая, просто легли на спину, горячие и неподвижные, и что-то ударило в солнечное сплетение в ожидании, что он притянет ее к себе. Но этого не произошло. Тильда подняла в темноте лицо, Дэви наклонился ближе, дыхание ее стало прерывистым, и когда он коснулся ее губ своими, она задрожала и сама преодолела последний жалкий дюйм, еще остававшийся между ними. Его руки сжались крепче, и она снова поцеловала его.

Он чертовски хорошо целовался, и у Тильды перехватило дыхание. Но она все же прильнула к нему. И снова не смогла дышать, когда оказалась прижатой к стенке шкафа, охваченная чудесным жаром.

«Мне этого недостаточно», – успела подумать она, выныривая из душной глубины, чтобы набрать немного воздуха в легкие и тут же вернуться за большим, отпустив на волю внутреннюю Луизу или по крайней мере собственную внутреннюю Вилму.

Но тут дверца шкафа открылась, и кто-то принялся рыться в туфлях Клеа, попутно схватив Тильду за щиколотку. Она резко чисто рефлекторно дернула ногой. Нога встретила что-то гулкое, и в этот момент нечто тяжелое брякнулось на дно шкафа.

– Потрясающе! – Дэви отпустил ее, раздвинул одежду на плечиках и встал на колени, чтобы рассмотреть незваного гостя. – Черт бы его побрал!

Он переступил через бесчувственное тело, схватил незнакомца за плечи и вытащил из шкафа. Трясущаяся от страха Тильда выглянула наружу:

– Он мертв?

– Нет. Просто без сознания. Лягаешься, как настоящий мул, Матильда!

– Я испугалась. Он схватил меня за щиколотку.

– На будущее поостерегусь следовать его примеру. Да уж, вот это удар так удар! – хмуро заявил Дэви. – Не знаешь, кто он?

Тильда осторожно нагнулась. Совершенно неизвестный тип, лет тридцати с чем-то: темные волосы, на виске кровоточащая шишка.

– Нет. Никогда раньше его не видела.

– Ладно, – кивнул Дэви и, взяв ее за руку, подтолкнул к выходу. – Уходи.

– Что?! – Тильда даже споткнулась, пытаясь заглянуть через плечо Дэви. – Но не можем же мы вот так его оставить…

– Ты можешь. – Дэви неумолимо тащил ее по коридору к лестнице, сжимая руку, словно стальными тисками. – Все это только что переросло из небольшого приключения в серьезное преступление. Проваливай немедленно, беги домой и ни с кем не разговаривай.

– А как же вы? – запротестовала Тильда, изо всех сил стараясь не скатиться вниз, поскольку Дэви безжалостно продолжал набирать скорость. – Я вас не брошу…

– Очень мило с твоей стороны. – Дэви легким пинком водворил ее в кухню и открыл заднюю дверь. – До встречи.

И не успела Тильда оглянуться, как оказалась на улице, под теплым вечерним ветерком. Ей ничего не оставалось, кроме как побрести домой.