Нам осталось только поблагодарить деловую дамочку и идти на жару. Подошли к машине, и в этот момент послышался рёв мотора — кто-то нёсся из дальнего угла посёлка, от самых пристаней, в нашу сторону. Большой белый «GMC Sierra 2500», поднятый высоко над дорогой на массивных чёрных зубастых колёсах, проскочил мимо, чуть притормозив возле будки охранника, у «лежачего полицейского», затем опять газанул и понёсся в сторону выезда на дорогу. Я поначалу даже дёрнулся слегка, за «зиг» схватился — настолько ожидал здесь появления своих толстых врагов, но увидел, что на переднем сиденье пикапа сидят два мужика, совершенно мне незнакомых, которые глянули в мою сторону мельком, скользнув равнодушными взглядами. Нет, это не папа с сыном.

— Джефф, попробуем обратно другой дорогой проехать? — спросил я, когда мы уже разместились в кабине «такомы».

— Почему?

— Ну, посмотрим, что с той стороны реки делается, — ответил я. — И вообще, в трудные времена всегда лучше не проезжать дважды по одной и той же дороге.

— Ты опасаешься чего-то? — чуть насторожился Джефф.

— В какой-то степени, — кивнул я. — Видишь это?

Я ткнул пальцем в пластырь у себя на лице.

— И?..

— Вышел конфликт с ребятами из охраны аэродрома, — не вдаваясь в подробности, объяснил я. — Никто всерьёз не пострадал, но мне заехали прикладом по морде, а я попугал их пистолетом. Причём так, что один из них обмочился от страха. Дырки от пуль в пикапе — тоже их работа, поэтому встречаться с ними заново не хочется, а здесь их слишком много.

— М-да… — качнул он головой. — Я из той фирмы никого не знаю. Поехали тогда по Империал-роуд, заодно и посмотрим, что у них и как.

— Ага, отлично, — обрадовался я.

Империал шла по правому берегу, по ней можно было доехать как раз до старой дамбы, которая уже вела на наш берег реки. Трудным местом оставалась сама дамба, ну и маленький участок перед ней, а так на всём своём протяжении дорога лежала по открытому пространству между рекой и каналом, да ещё и пересечённому множеством проселков. Точно не для засады место — слишком велика вероятность, что добыча проедет мимо.

На блоке нас всё же остановили, проверили распечатку, которую дала нам женщина из «мэрии», и пропустили беспрепятственно, предупредив, что если мы сюда приедем, то должны сделать это до темноты. Ночью можно нарваться на «дружественный огонь». Мы объехали стоящий Джи-Эм-Си, водитель которого болтал с кем-то из охранников, и выехали на дорогу, свернув на плотину.

Каждый раз, проезжая в этом месте, я испытывал странное чувство, когда понимал, какую огромную массу воды удерживает эта совсем не толстая бетонная стенка, по верху которой шла дорога. В конце дамбы нам пришлось подождать, пока нас пропустят: там вовсю шла стройка. Пока ждали, нам в кузов почти упёрся тот самый белый Джи-Эм-Си с двумя мужиками. Чуть пригнувшись, я посмотрел на них в боковое зеркало, но ничего подозрительного не заметил — они спокойно болтали друг с другом, не обращая на нас никакого внимания.

Дождавшись, пока усатый парень в строительной каске и желтом жилете даст нам отмашку, пропуская дальше, мы поехали вперёд, постепенно разгоняясь. Затем попался ещё один блок, на котором нас уже никто не остановил, а дальше помех больше не было. Белый пикап чуть отстал, но, когда мы миновали ряд каких-то длинных резервуаров с заслонками, регулирующих сброс воды в каждый канал, и доехали до развилки, пикап вдруг ускорился и активно засигналил нам, требуя пропустить, после чего умчался вдаль, немилосердно пыля и беспощадно расходуя горючее. Видать, у них его много, можно не экономить.

Дальше мы так и ехали в полном одиночестве вдоль берега широкого канала, причём я не забывал крутить головой по сторонам, решив до самого лагеря не расслабляться. К тому же было о чем подумать. С одной стороны, как говорится, волков бояться — в лес не ходить. Что же мне, из-за этого толстяка отказаться жить в посёлке? С другой стороны, мне всё равно отсюда уезжать, и нарываться на случайную проблему не хочется. Конечно, в обиду я себя не дам, тут скорее Марку хана, если он что дурное задумает и судьба нас сведёт, но только чем это закончится для меня? Одно дело драка на заброшенном складе и другое — в посёлке, где есть какой-то закон, судя по всему. Как бы не познакомиться в результате с содержанием термина «суд Линча».

Нет, тут без поллитры не разберёшься. Откровенно есть соблазн отсидеть ещё недельку-другую в пустыне. Пусть даже в одиночку, никуда не высовываясь и почитывая книжки, а потом тихо-смирно двинуть в дорогу, никому не мешая и не привлекая ничьего внимания. Хотя и тут моментик — Дрика. У неё право голоса тоже имеется, хоть и пожиже моего, как я решил. И для неё, как и любого другого нормального человека, лучше прожить это время в комфорте и удобстве, чем в холмах. Да и караул вдвоём нормальный мы наладить не сумеем — можно пострадать от этого.

Кроме того, я трейлер за собой тащить не собираюсь — поедем налегке, лишь с мотоциклом в кузове. А это значит, что в посёлке я могу его на что-то обменять, например. Не знаю, на что, но на что-то нужное. Не уверен, но очень вероятно: кто откажется от новенького жилого прицепа?

Пикап тряхнуло на выбоине: дорога была не то чтобы идеальная. Впереди вдалеке показался съезд на старую дамбу, возле которого возвышался домик смотрителя, откуда в своё время управляли водосбросом. Потом с появлением новой, современной плотины выше по течению эту функцию старой дамбы отменили, и теперь она больше обычным автомобильным мостом работала, просто очень капитальным. За поворотом на неё был маленький трейлерный парк, в котором селились сезонные рабочие и вообще какая-то непонятная публика, к которой лучше всего подходило определение «шваль», поэтому всегда считалось разумным там особо не задерживаться. А вот справа до поворота на дамбу тянулась уже привычная насыпь метров четырёх-пяти в высоту, заросшая сухим кустарником.

Как ни старался, как ни высматривал возможные угрозы, но так и не заметил, как всё началось. Где-то в кустарнике на гребне насыпи сверкнула маленькая тусклая вспышка, в лобовом стекле появилась дырка, тут же ещё одна, и ещё, послышался стук, словно в ведро с водой молотком стукнули. Джефф захрипел, дёрнув руль в сторону, и машина, вильнув в невероятном заносе, понеслась к куче земли — я успел лишь заорать: «Ложись!» — сам пригибаясь, — влетела в неё левым колесом, подпрыгнула, небо замелькало в ветровом стекле, меняясь местами с землей, загрохотало, сыпануло стеклянной крошкой, брызнуло чем-то красным. Затем меня сильно приложило головой, дёрнуло ремнями, я услышал, с каким хряском мой череп соприкоснулся с чем-то ещё раз, что-то сильно резануло по уху, затем изображение померкло, и я пришёл в себя лежащим на боку, придавленный чем-то сверху и притянутый к сиденью ремнем.

— Дрика, жива? — с трудом набрав воздуха в лёгкие, спросил я.

— Да, кажется, — прошептала она и натужно закашлялась. — Бок только болит.

— Замри!

Что придавило меня? Я повернул голову и встретился глазами с Джеффом. Джефф был мёртв. Пока ещё совсем мёртв. Пуля пробила ему горло, и оттуда потоком прямо на меня лилась тёплая кровь, ярко-красная и липкая.

Где-то загрохотали выстрелы, и машина вдруг мелко затряслась от ударов пуль, посыпалось стекло, выбило клуб пыли из приборной доски, вновь дёрнулось тело Джеффа. А затем острая боль, как гвоздь забили, прошла насквозь через мою левую ногу, через бедро, заставив меня взвыть и заматериться сквозь зубы.

Дрика завизжала от страха, да и я сам был недалёк от этого состояния. Что делать? Ударившийся башкой, с простреленной ногой, непонятно насколько серьёзно раненный, придавленный трупом товарища и запутавшийся в ремне в перевёрнутой машине. Положение…

Стрельба вдруг стихла, я слышал лишь звук потрескивающего мотора и свою собственную матерщину. Оглянулся назад и увидел, что заднее стекло кабины выбито и решётка, защищавшая его, отлетела.

— Дрика, выбирайся из машины! Быстро! Туда!

— А ты?

В глазах паника, отчаяние и дикий страх. То ли за меня испугалась, то ли за себя, что одна останется.

— Бегом отсюда! — заорал я, попутно пытаясь отстегнуть ремень.

Получилось! Со звоном выскочил язычок, при этом тело Джеффа почему-то осело и придавило меня ещё сильнее, больно прижав к боку висящий на ремне «зиг». Кровь из дыры в шее потекла мне на лицо, а меня вдруг пронзила мысль: «Сейчас ведь оживёт! Хана тогда!»

Мысль схватиться за пистолет и поставить в этом точку самому даже в голову не пришла. Не привык ещё мозг человеческий к таким простым до офигения решениям, он всё же за мораль цепляется, подсказывает, что нельзя так с товарищем. Я задёргался, стараясь освободиться и боясь при этом глянуть на собственную ногу. Боль была, как будто раскалённую кочергу протащили сквозь бедро, а штанина намокла от крови.

Дрика выбралась. Я бы там не протиснулся, а она, тощая и гибкая, пролезла без задержки и теперь сидела на корточках, спрятавшись за машиной, и смотрела на меня испуганно.

— Беги отсюда! — крикнул я ей. — К реке, к спуску, смотри, чтобы тебя кузов прикрывал, иначе убьют.

— Нет!

Взгляд затравленный и отчаянный, глаза аж побелели.

— Бегом! Хана нам! Прикроешь меня оттуда! Да беги, мать твою!

Так, ругаясь, дёрнулся ещё сильнее, с меня посыпалось стеклянное крошево, в которое я упёрся рукой, не изрезавшись только благодаря перчатке. Рванулся вперёд, труп Джеффа осел ниже. Снова затрещали выстрелы, перевёрнутую тушу «такомы» опять мелко затрясло, откуда-то сыпануло искрами. Дрика взвизгнула и, к моему облегчению, бросилась бежать, не выдержав этого кошмара. Лишь краем глаза я заметил, что она что-то тащит в руках, но что именно, я уже не разглядел. Выбравшись из-под Джеффа, я вывалился вперёд через лобовое стекло, больно угодив стволом карабина себе почти по самой ране и заорав от этого. Но вырвался всё же, прижался к горячему железу, поставив между собой и противником большой мотор и массивную подвеску.

Опять пауза в стрельбе, я чуть перевожу дух. Чувствую запах бензина, причём сильный. Сам не заметил, как руки, хоть и трясутся, а уже ухватили карабин поудобнее, как указательный палец включил прицел. Привычка. Рефлекс. Правильный рефлекс. Взгляд вниз — дыра в штанине. Под дырой кровавое пятно, но не в артерию, слава богу, точно не в артерию. Пятно немалое такое, но боль вроде даже терпимая на адреналине. Что потом будет, не знаю. Прямо передо мной куча земли, на которую пикап и налетел, за ней ещё одна.

Я оглянулся, бросил взгляд на машину, убедившись, что она по-прежнему закрывает меня от стрелков на насыпи, и рванул к ней. Но неудачно: взвыл от боли в бедре и свалился лицом вперёд, чудом не впечатавшись стволом карабина в пыль. Задёргался, вскочил на четвереньки и, подволакивая распрямлённую ногу, рванул вперёд, перекатился через кучу, вжался в землю.

Жгут. Прямо в штанине имеется жгут — они же «тактические». Где «тактика», там и дырки. Ухватил пальцами за небольшое пластиковое кольцо в кармане. Рванул его что есть сил. Почувствовал, как эластичная лента сильно и уверенно сжала бедро. Перевязаться бы, но, кажется, не до этого пока, потерплю чуток. Где Дрика?

Огляделся, но девчонки не увидел. Куда делась? Здесь куч полно, могла спрятаться, как я сейчас, например. Ладно, потом, главное — что свалила отсюда, не создает собой ещё одну проблему, теперь можно и о себе подумать. Перекатился на живот, хватая винтовку на изготовку. Что они дальше делать будут? Палить по машине до бесконечности? Прислушался.

Тихо. Нет, вроде шаги… Далеко пока. Точно шаги. Откуда появится? Беру на прицел край капота лежащей на боку машины. Хорошо, что так легла: если на крышу — всем бы хана. Расстреляли бы издалека, да и всё. А так — прикрыла, защитила в последний раз «тойота» наша боевая, с честью погибла. Кто там, с той стороны? Те два мужика на белом Джи-Эм-Си? Что им понадобилось? Я их в первый раз вижу. Грабители? И сколько их — двое? Или с кем-то объединились?

Точно шаги, осторожные такие, песок с мелкими камешками под чьими-то подошвами похрустывает. Если бы я дышал, то уже не услышал, а так я даже дышать со страху забыл. От страха и от боли. От неё аж голову сводит — боюсь прошляпить что-нибудь. Наврал я про то, что она терпимая.

Ближе шаги, частые, короткие. Я прямо вижу, как кто-то идёт по всей науке, задирая носки ботинок повыше и не сводя прицела своего оружия с края бампера, как и я с этой стороны. Только я его слышу, а он меня нет. Меня вообще слышать невозможно: меня сейчас сам Господь не слышит, и воинство его не слышит, и ангелы его не слышат, и кто там ещё с ним