Карабин я схватил, чтобы метко пальнуть издалека, но теперь пришлось идти к зомби самому, потому что мне были видны лишь колышущиеся кусты. Ни с одной мёртвой тварью ещё не было столько возни. Не выдержав, я перешёл на бег, свернул на дорожку, ведущую к подъезду какого-то дома с большими окнами, посмотрел через живую изгородь. Мертвяк зацепился шнурками кроссовок за жёсткие, коротко обрезанные ветви кустарника и падал каждый раз, когда пытался подняться. Ещё раз от всей души обматерив его, я вскинул карабин, прицелился и выстрелил ему в верхушку черепа. Одинокая гильза упала на дорожку, а зомби затих, словно его выключили. Всё, пусть тут и лежит. Едят их, не едят, а делать мне больше нечего, как о трупах заботиться.

Боковым зрением я вроде как уловил какое-то движение за окном, в доме. Но когда повернулся, то ничего не обнаружил. Привиделось? Нет, отказать. Точно видел, что-то шевельнулось. Ну и что, собственно говоря? Пусть кто хочет, тот там и шевелится. Его дом и полное право на любые шевеления внутри оного. На меня никто не кинулся и через стекло не выстрелил — какое моё в таком случае дело? Кстати, на этом заднем дворе бассейн есть, полный. Вот сюда с канистрой и приду.

Добрался до пикапа, полез в кузов, вытащил канистру кое-как, откинул лейку, начал переливать бензин в бак пикапа. А куда его ещё девать? Послышался какой-то звук, вроде дверь в доме открылась. Я покрутил головой, но ничего интересного не обнаружил. Где-то далеко шла частая стрельба, во многих местах над городом поднимались столбы дыма — что-то горело, и это никто не тушил, время от времени слышались звуки моторов одиноких машин, проносившихся по Четвёртой, которая была совсем рядом. Ладно, не до этого. Место здесь просматриваемое, так что мертвяков я не боюсь, кроме разве «живчиков». Успею или в машине укрыться, или за ней. Кстати, надо бы её передвинуть поближе к дому с бассейном: нечего пешком бегать и бросать её без присмотра.

Сел за руль, завёл. Чёрт с ним, что воды нет, за пятьдесят метров с ней ничего не случится. Тронулся с места, даже не опуская капота и выглядывая через боковое окно, подъехал к тому месту, где лежал мёртвый «баскетболист», остановился. Ладно, бассейн никуда не делся, надо воды набрать.

Сгрёб канистру, нашёл проход в живой изгороди прямо под стеной дома, заглянул за угол осторожно. На всякий случай — просто отвыкаю не глядя за углы поворачивать. Ничего. Небольшой задний двор с газоном, бассейн неправильной формы, гриль и летний столик со стульями, над ними полосатый тент. Мертвецов и злодеев не видно. Вру, вовсе даже видно.

Прямо на соседнем участке один стоит, в прошлом — благообразный джентльмен с благородными сединами. Сейчас — безмозглая голодная тварь с обвисшим лицом и полуоткрытым ртом. Топчется, не знает, как через кусты перебраться. А, да он ещё и не один! Прямо на этом участке, куда я пришёл, обнаружилась худая тётка с лошадиным лицом, одетая в какое-то нелепое весёлое платьице. Худые дряблые ляжки, и при жизни наверняка отвратные, были покрыты пятнами тления. Кто-то пытался раскроить ей череп, но промахнулся, и то, чем били — лопата скорее всего, — прошло по лицу вскользь, выбив один глаз и раскроив лицо на две половины. И перекусить где-то успела: всё вокруг рта вымазано запёкшейся кровью — это не с неё натекло.

Я выронил канистру на траву, прицелился, выстрелил дважды одиночными. Тётка свалилась прямо на гриль, с грохотом сбив с него решётку. Затем расстрелял джентльмена за изгородью. Он упал лицом вперёд, с треском придавив кусты.

Так, с этими разобрались, теперь — за водой. А хватит мне этой воды до места доехать? Сколько я проехал на том, что у меня было? В системе литров пять, если не больше, а проехал… километров тридцать. До места мне ещё столько же пилить, это в лучшем случае. А может, и в объезд придётся — тогда вообще удваивать надо. Три галлона — это примерно одиннадцать с половиной литров. Должно хватить, но впритык. Если по уму, то надо бы ещё ёмкостью запастись.

Я задумчиво посмотрел на убитых. Интересно, а они где жили? Там ведь наверняка хотя бы пластиковые бутылки остались. И в холодильниках большие бутыли с водой у всех стоят, как раз по пять литров. Ладно, начнём с того, что есть. Налью воды под крышку в радиатор и через расширительный бачок до пробки. Потом снова долью до верха, вот и получится три заправки радиатора. И тогда наличие других ёмкостей не так уж критично, разве что в целях перестраховки, на случай, если сильнее потечёт.

Как-то неуютно мне к дому спиной поворачиваться: всё время есть ощущение, что кто-то следит за мной оттуда. Поэтому отошёл к дальнему краю бассейна, присел на колено. Левой рукой канистру в воду опустил, придерживая карабин правой. Гадство, не тонет. Надо второй рукой помогать. Пришлось опустить руку в воду, да ещё и согнувшись пополам. Тут и мертвяков не надо — одного пинка под зад достаточно, чтобы я в бассейн нырнул.

Перчатка на пальцах промокла, пузыри воздуха вырвались из горловины канистры, по поверхности воды начала быстро растекаться радужная плёнка. От воды потянуло бензином. Не знаю зачем, но я взболтал набравшуюся воду и вылил рядом, в траву. Сполоснул вроде как, словно этому и без того пострадавшему мотору не всё равно.

Вновь опустил ёмкость в воду, подождал, пока нальётся почти до верха, но вовремя вспомнил, что всё равно ещё ходку делать. Обратно пошёл сторожко — карабин на натянутом ремне, ствол вперёд и влево, готов палить во всё, что шевельнётся. Ну шкурой чувствую, следит кто-то за мной! Если просто мирный житель — так чего ныкается? Я же не буду стрелять в кого попало. Хотя ему-то об этом откуда знать?

Откуда, откуда… Вообще-то я им переулочек зачистил: три мертвяка тут было. Так бы и бродили, если бы не я… чисто Бэтмен.

К машине дошёл без приключений, привинтил лейку, начал заливать воду в радиатор. Не торопясь, с паузами, давая возможность выпустить воздушные пробки. Во время пауз выглядывал то с одного бока, то с другого, опасаясь, чтобы ко мне по мёртвой зоне никто не подошёл. Но никто не подходил. Залил радиатор, из которого закапало чаще, налил и в расширительный бачок. В Аризоне воду в радиатор лить не страшно — не замёрзнет. Другое дело, что вода нужна дистиллированная, но ничего, мне бы до места доехать, а там хоть трава не расти, в лагере у меня фургон есть.

Пошёл на вторую ходку — уже не так нервно, но всё же опасливо. Набрал воды опять, и, когда направился к дому, чтобы возле стены протиснуться по цементной отмостке за живую изгородь, входная дверь распахнулась. Канистра с глухим стуком упала на бетон, а я сделал шаг назад и вскину автомат. И онемел.

Ожидал я чего угодно, но не такого. Прямо передо мной стояла высокая худенькая блондинка с голым загорелым животом и колечком в пупке, в широких, складками падающих на землю джинсах, в вязаной шапке на не слишком густых белых волосах, которые при этом умудрялись отдельными прядями падать на глаза. В открытом вороте на худых ключицах лежит какой-то эзотерический символ на чёрном шнурке. Шея длинная, тонкая, как и всё у неё, лицо очень узкое, с маленьким ртом, курносое, довольно симпатичное, на котором из-за загара противоестественно ярко выделялись светло-голубые большие глаза под тонкими редкими бровями. Ну и пирсинг везде, где только можно. И на губе, и в носу, и в одной брови, и в ушах.

— Здравствуйте, — сказала девушка с заметным, совсем не американским акцентом. — Я Хендрике. Можно звать Дрика. Я недавно приехала из Голландии, из Амстердама.

В опущенной тонкой руке, перемотанной на запястье многочисленными ремешками и шнурочками, висел яркой расцветки рюкзак. Мало того: к нему был прикреплен деревянный этюдник и папка для листов. С ума сойти.

Она откинула падающие на глаза пряди очень узкой кистью с тонкими, скорее даже тощими пальцами, унизанными многочисленными мексиканскими серебряными кольцами, уставилась своими светлыми глазами прямо в мои. Пыталась уставиться, потому что максимум, что она могла увидеть, — это своё искажённое изображение в чёрных очках.

— Привет, — ответил я, опуская карабин. — Я — Андрей. Андре, если проще. Ты здесь живёшь?

Я показал стволом винтовки на дом, из которого она вышла.

— Три дня жила, — подняла она руку и показала три пальца. — Дом не мой, а подруги моей матери. Она тоже из Голландии, но переехала сюда. Я приехала к ней в гости четыре дня назад. На следующий день она уехала на машине в супермаркет и не вернулась. Я даже хотела улететь обратно, звонила в аэропорт, но рейсы отменили, такси тоже на вызов не приезжали. Я никого здесь не знаю, мне некуда идти, и я сидела дома. Вчера кончилась еда. Вокруг дома бродили мёртвые. Один чёрный, вон тот, несколько раз бился в окно, заметив меня, и я боялась, что он прорвётся внутрь.

— А ещё живые люди на улице есть?

— Я никого не видела, — вздохнула она. — Я хотела убежать, слышала по телевидению, что где-то в городе есть военные. Но я не знаю адресов, и карты у меня нет, и вообще я ничего здесь не знаю. Всё же пошла, но вон там… — показала она на второй дом от перекрёстка, — …там стоял какой-то мёртвый, он погнался за мной и был очень быстрым. Я еле убежала, заперлась в доме, и он долго стоял на дорожке, потом ушёл. Вы мне поможете?

Так вкратце она изложила мне незамысловатую, но, если вдуматься, очень трагическую историю. Ладно, я хоть год здесь прожил, всё и вся уже знаю, не пропаду. А вот этот ребёнок? Приехала, а её в первый день бросили одну — и всё. Куда идти? Что делать? Помирать с голоду?

Понятно, это она за мной всё время подглядывала, не решалась выйти. А как тут решишься? Молоденькая, довольно хорошенькая, тем более что местные красотой вообще не избалованы, никого не знает. И что делать ей? Сутки поголодала, а потом решилась. Ни в чём не виню, всё понимаю. Сидела бы и дальше — стало бы только хуже.

Ладно, что с ней ещё делать? Будем считать её знаком судьбы. По крайней мере, она тоже приезжая и тоже хочет на тот континент.

— Вы мне поможете? — уже со страхом повторила она.

Я спохватился, отвлёкся от своих мыслей, кивнул:

— Конечно. Но есть вопросы. Стрелять умеешь?

— Не-а… — мотнула она головой так, что светлые волосы хлестнули её по щекам.

— Машину водить?

— Ага.

Теперь вертикальный кивок: пряди попали в глаза. Как она к этому привыкла? С ума ведь сойти можно, если что-то в глаза лезет.

— Уже лучше. Что ещё умеешь?

— Рисовать. Я изучаю искусство.

Полезный навык, ничего не скажешь. Однако вызывает уважение, если она не «чёрные квадраты» рисует. Совпадение или нет, но я тоже рисую, и всегда рисовал. Только вот в последние годы подзабросил, к стыду своему. В бизнес ушёл.

— Голодная?

— Очень.

Опять вертикальный кивок — и я заранее прищурился, ожидая, когда волосы хлестнут её по глазам. Так и получилось, но она и не поморщилась.

— В общем, так, — решил я. — Бросай рюкзачок в кабину и держись рядом со мной. Даже на шаг не отходи. Понятно? Ты совсем стрелять не умеешь?

— Совсем не умею, — ответила Дрика. — Но умею держаться близко. Как близко?

— Сама поймёшь, только на линии огня не оказывайся. Рюкзак в машину, короче, и пошли к бассейну.

Она подбежала к «тойоте», распахнула дверь с выбитым стеклом и бросила свои вещи на заднее сиденье. А затем я её тут же поиспользовал, обнаружив, как удобно иметь второго человека в команде. Она топила канистру в бассейне, наливая в неё воду, а я прикрывал её с карабином. Тащил воду я сам, но пока устанавливал канистру в кабине, она оглядывалась вокруг. У меня появились ещё одни глаза.

Из-под колёс пикапа летела клубами пыль, мы уже приближались к нашему лагерю. Доехали без происшествий, хоть и насмотрелись всякого. Доливал я радиатор дважды, второй раз сугубо из перестраховки — всего литра два воды удалось залить. Дрика легко и быстро вошла в роль наблюдателя, просто открывая дверь, поднимаясь на пороге и крутя головой во все стороны. И даже оправдала своё присутствие — во время первой остановки вовремя обнаружила мёртвую собаку, довольно резво бежавшую к нам, и я застрелил её из ружья, ещё и его