разглагольствования о Лак на глазах у этой нахалки, а она всегда пользовалась его слабостью.

Одно Пирс знал наверняка. Никто и никогда, даже жена его отца, не наносила ему в жизни такого сокрушительного поражения.

Его трясло при мысли о том, что нужно оставаться в одной каюте с проклятой лгуньей, с этой пароходной дрянью. Однако он сейчас еще не был готов к тому, чтобы принять очередной бой с воинственной миссис Гейбл.

Пирс почувствовал себя полностью обессиленным. Он с трудом забрался на верхнюю койку. Вдруг его внимание привлек маленький ситцевый мешочек. Ни один дурак не станет так заботиться о простом куске веревки.

Трясущимися пальцами он развязал запутанные узлы и вытащил содержимое мешка.

Косы! Две длинные медно-рыжие косы.

Маленькая лгунья зашла так далеко, что отрезала свои великолепные волосы. Она была готова на все, только бы одурачить его и заставить гоняться за своим негодным папашей.

Пирс в сердцах бросил косы вниз и услышал, как они тяжело шлепнулись на пол. Подумать только, какая издевка над его чувствами, когда он дни и ночи страдал и переживал за судьбу «нежной леди Лак». Так безжалостно растоптать все мечты и смеяться над его любовью.

Пирс весь сжался в комок и зажмурил глаза. В висках стучало. Ему хотелось забыться и выбросить все из головы. Но тут же в памяти всплыл образ разгневанной миссис Гейбл, обвиняющей его во всех смертных грехах. Дама с прокурорским видом указывала на Пирса пальцем, являя собой в этот момент воплощение карающего правосудия. Чего стоит один ехидный тон, когда она сообщила, что Джорджи беременна.

Беременна? Пирс, как ужаленный подскочил на койке, изо всех сил ударившись головой о потолок каюты… он почувствовал, что проваливается в какой-то бездонный черный омут.

Казалось, стрелки карманных часов Пирса замерли на месте в течение всего времени, когда он возился с огромной шишкой на голове, прикладывая к ней мокрую тряпку. Он ждал пробуждения Джорджи. Пирс несколько часов пролежал на верхней койке и за это время его нетерпение сменилось непоколебимой решимостью не поддаваться ни на какие уловки дрянной девчонки. Огромные умоляющие глаза больше его не разжалобят и не заставят изменить принятого решения. На сей раз ей придется плясать под его дудку.

Девушка зашевелилась и застонала во сне.

Пирс повернулся на бок и, подперев голову рукой, лежал в предвкушении первого сражения, в исходе которого он ничуть не сомневался. В этот раз победа будет на его стороне.

Джорджи с трудом сползла с койки. Она была в чем мать родила и едва не потеряла равновесия, но успела ухватиться за край койки.

— Боже мой, что мне дала эта женщина? — тихо пробормотала девушка, пытаясь поднять непослушную голову и не догадываясь о присутствии Пирса, внимательно наблюдавшего за ней.

— О, Господи! — продолжая держаться за койку, она наклонилась и подняла с пола длинную полоску хлопковой ткани. Затем она бросилась к двери и заперла ее на задвижку.

Джорджи оперлась ладонями о дверь и сделала несколько глубоких вздохов. Пирс смотрел на нее и не чувствовал ни малейшей вины, вспоминая каждый дюйм ее тела. Он с удовольствием разглядывал нежную шею, хрупкие узкие плечи, гладкую спину цвета сливок, плавно переходившую в изящную талию, изумительную округлость маленьких ягодиц… Затем он перевел взгляд на длинные ноги удивительно красивой формы…

Никогда Пирс не видел таких безупречно красивых ног. Он не мог взять в толк, как можно было переодеть мальчиком такую грациозную девушку, само воплощение женственности.

При виде обнаженной Джорджи решительность Пирса несколько ослабла, но он тут же сделал над собой усилие, чтобы прийти в чувство. Но ведь она все это сделала. Наверное, делала несколько лет. Все знакомые считали Джорджи мальчиком, а он сам был последним в веренице обманутых дураков.

Джорджи отошла от двери и осмотрелась. Пирс был уверен, что сейчас она его заметит, но вместо этого девушка стала возиться со своими тряпками.

Пока она наматывала узкую полоску ткани на ладонь, Пирсу предоставилась возможность рассмотреть ее спереди. Как ни высока была его оценка уже осмотренных частей тела, он вынужден был признать, что не встречал более соблазнительной груди, все было совершенно, от полных полушарий до дерзко поднятых сосков. И ни тени смущения. Неудивительно, что Пирс не мог ее забыть. Со стороны провидения было просто бессовестно наделить маленькую лживую тварь таким совершенством.

Найдя наконец один конец длиннющей тряпки, Джорджи стала заматывать ее вокруг себя, закрепляя узлом каждый виток.

Обманщица перевязывала себе грудь. Она думала, что ее тайна еще не раскрыта. Пирс презрительно фыркнул:

— На твоем месте я бы не стал обременять себя таким занятием.

Джорджи вскинула на него свои огромные золотисто-карие глаза и застыла в оцепенении. Вырвавшийся из груди крик перешел в сдавленный стон, когда девушка стала прикрывать свою наготу холщовыми тряпками, выпадающими из дрожащих пальцев.

Она глянула на свои ноги, а потом опять на Пирса. Вдруг Джорджи бросилась к койкам и поспешно нырнула под одеяло.

Пирс даже не пытался сдержать смех и не стал изображать из себя джентльмена, когда услышал возню с простынями и одеялами на нижней койке. Ехидно ухмыляясь, он свесился с койки и посмотрел вниз, но увидел только завернутый в одеяло комок. Неужели она и впрямь думала, что если залезет с головой под одеяло, то спрячется и уйдет от расплаты?

Пирс спрыгнул с верхней койки и присел рядом с Джорджи.

Завернутый комок откатился от него дальше к стенке.

Упиваясь местью, Пирс снял висевший на ступеньке лесенки сюртук и достал из внутреннего кармана манильскую сигару и спички, а затем отбросил сюртук в сторону. Он небрежно чиркнул спичкой о стойку кровати и закурил, удобно усевшись нога на ногу. Пирс сделал несколько затяжек, не спуская взгляда с судорожно дышавшего комочка, прижавшегося к стене.

Джорджи была испугана, как загнанный в угол кролик, и видит Бог, у нее были на то веские причины.

Когда Пирс ждал пробуждения Джорджи, ему не раз приходила в голову мысль убить дрянную девчонку. Он вспомнил, как она несколько раз назвала его бессовестным шулером… и в это время, как сама «прекрасная дочь Юга» была непревзойденной мошенницей. Нахальная, горластая и насквозь лживая. Просто маленькая волчица.

Лишь одно удерживало Пирса от намерения немедленно удушить мерзавку — их будущий ребенок… Да, пожалуй еще, в чем он неохотно сознавался себе в минуты слабости, неизгладимая память о великолепной и остроумной молодой леди, которая однажды отдалась ему вся без оглядки, охваченная в тот момент беззаветной любовью. Лишь на один волшебный вечер она забыла себя, поверила в него и в ту игру, которой ей захотелось развлечься.

Не желая поддаваться грозящей охватить его слабости, Пирс сделал над собой усилие, чтобы вновь разжечь в своем сердце совсем было угасший гнев.

— Сегодня вечером я поговорю с капитаном Бэйли, — начал он.

При звуке первых его слов Джорджи подскочила, но больше не сделала ни одного движения.

— Я уверен, ему доставит огромное удовольствие сделать из тебя порядочную женщину. Я распоряжусь, чтобы к завтрашнему дню все подготовили к свадебной церемонии.

Джорджи бросилась к Пирсу, налетела на него, и также быстро отскочила, выглядывая из-под одеяла. В ее взгляде сквозило недоверие.

— Ты собираешься на мне жениться? А как же все… хм-м-м?.. — она отвела взгляд в сторону и снова накрылась с головой одеялом.

— Поверь, — сказал Пирс, стараясь, чтобы его уверенный голос не дрогнул и не выдал охватившего его смятения. — Я делаю это не для тебя, а для ребенка. Ни один мой ребенок не будет носить клеймо незаконнорожденного. Поэтому я сделаю для тебя все необходимое, пока он не родится, и я не подыщу для него кормилицу. Потом я отправлю тебя к твоему окаянному папаше. Вы стоите друг друга.