Виктория загрустила, а Том посмеивался.

Хотя, возможно, он поступил бессовестно, отказавшись от поцелуя, но считал, что сделал правильно. Жена сидела перед ним, совершенно ошеломленная. В прелестных колдовских глазах можно было прочесть все ее мысли.

Черт побери! У Тома сейчас так же кружилась голова, как и в тот момент, много лет назад, когда она прощалась с ним. Он снова был тем маленьким мальчиком, который спускался с холма к Тории.

Этой ночью тоже не все шло так, как ожидал Том. Они поехали прямо в гостиницу. Надеясь снять одну комнату для них обоих, Том подкупил клерка, и тот отказался предоставить им две комнаты. Хотя это и было нечестно со стороны Тома, но он не чувствовал угрызений совести. Единственное, о чем Паркер сожалел, так это о том, что Виктория сразу отказалась ночевать с ним в одной комнате и предпочла вместо этого вернуться в Блэкстоун.

Ничего. Он может подождать.

И обязательно дождется. В конце концов благоприятный момент наступит, и Виктория изменит свое отношение к нему.

Том знал, что так будет. Он видел, что нравится Виктории, только его жена, как пугливый зверек, боится приближаться к нему. Ничего. Времени у него много, терпения хватит. Он обязательно приручит ее.

– Этот пастор страдает расстройством желудка. – Виктория наконец нарушила молчание.

На мужа она не смотрела. Молодой человек подавил смешок.

– Вы так думаете? – спросил он довольно равнодушно.

– Несомненно! – заявила Виктория. – Поэтому у него скверный характер, он нетерпим и груб!

– Он просто набрался.

– Набрался? – Лицо Виктории, освещенное луной, было бледным, а ее зеленые глаза сверкали.

– Нализался, – пояснил Том. – Он был пьян.

– Да, но я считаю, что не было никакой необходимости так щедро вознаграждать его, вам не кажется? – спросила Виктория.

Том произнес:

– На моих часах было четверть первого, когда мы обменялись брачными обетами. Я подумал, что будет благоразумно, если мы оставим пастора умиротворенным. Сейчас он единственный человек, который может выступить против нас.

– О! – воскликнула Виктория, и Тому показалось, что ее лицо еще больше побледнело. – Вы ведь не думаете, что он это сделает, правда? – В ее глазах появилось беспокойство. Возможно, ее взгляд выражал какое-то смутное желание. И Тому хотелось верить, что это было не только желание сохранить ее проклятые поместья. – Он ведь указал нужный час в нашем свидетельстве, правда?

Том кивнул.

– Да. – Все же он вытащил документы из жилета и предложил их Виктории, надеясь, что она не заметит его подпись. – Посмотрите сами.

– Спасибо. – Виктория взяла бумаги. – Я даже не подумала попросить об этом. Мне ни разу… не пришло… в голову.

Казалось, у Виктории путаются мысли. С ним происходило то же самое всякий раз, когда она смотрела на него.

Было приятно сознавать, что не только он испытывает искушение.

Виктория стала праздником для его истосковавшейся души. Шелестящий шелк ее подвенечного платья вызывал у Тома желание протянуть руку и провести пальцами по материи. Нежный запах жасмина наполнял воздух. И Том страстно желал зарыться лицом в ее волосы… почувствовать аромат ее тела… дотронуться языком до шеи. Даже слабый запах мяты от ее дразнящих губ вызывал у Тома горячее желание поцеловать Викторию.

– Ну, кажется, документы действительно в порядке, – согласилась девушка. Том заметил, что она на них даже не взглянула.

Паркер посмотрел на бумаги, которые Виктория держала у груди, и – не сдержался – устремил взгляд на глубокий и соблазнительный вырез ее платья. Он закрыл глаза, попытался взять себя в руки. Искушение было велико. Сама обстановка действовала на Тома возбуждающе: лунная ночь, карета, женщина напротив.

Господи, помоги ему, он всего лишь мужчина, а не святой. У Тома пересохло во рту.

Виктория не узнала его. Ей нужно время. Он должен дать ей время.

Том повторял это, как заклинание. Но напряжение не спадало. Он чувствовал себя загнанным в угол.

Когда Том открыл глаза, Виктория смотрела на него. Он сглотнул. Если сейчас он сделает какое-нибудь движение… если хотя бы слегка пошевелится, он протянет руки и заключит Викторию в объятия, овладеет ею прямо здесь, в этой проклятой карете.

Виктория отдала мужу бумаги. У нее дрожали руки. Мысли были в смятении. Этот мужчина вызывал в ней смутную тревогу. И почему? Почему он так странно поступил? Почему отказался ее поцеловать? Стоп. Для нее это не должно иметь никакого значения. Но мысли возвращались к одному и тому же. Неужели он понял, что она хочет этого поцелуя? Неужели он сожалеет, что связал себя с ней? Да какое, собственно говоря, ей дело, что он думает! Она выбрала его исключительно потому, то он согласился на союз без обычных уз – без обязательств и без привязанности. И тем не менее никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее с таким выражением. Никогда в жизни она не ощущала такого трепета и сладкого волнения…