— Докажите это, — злобно ответил Шерман.

Фэн задумчиво посмотрел на него.

— Там, где речь идет об убийстве, нет места гуманным чувствам. Отсюда — допрос третьей степени в Америке. Такое преступление, как ваше, подтверждает законность и справедливость подобных методов.

В воспаленных глазах Шермана появился страх.

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что мы можем отвезти вас куда-нибудь и сделать вам очень больно.

Шерман стал подниматься со стола. Кадогэн, с интересом следивший за их диалогом, больно щелкнул его по лбу. Шерман взвизгнул и затих.

— Сволочи, — злобно процедил он.

— Вы будете говорить?

Шерман задумался.

— Признание под угрозой ничего не стоит в суде, — сказал он, — и никто не сможет доказать, что я замешан в каком-то заговоре. Хорошо, я расскажу вам все, а дальше делайте, что хотите.

— Вот это уже благоразумно.

В бар вошли новые посетители, и Шерман понизил голос.

— Я пришел в ту лавчонку и помогал перетаскивать эти чертовы игрушки — раз уж вы такие умные, вы знаете зачем. Потом мы ждали, когда придет эта женщина. Наконец, она появилась. Россетер рассадил всех нас по разным комнатам, а сам стал разговаривать с мисс Тарди. Потом эти трое — Россетер, Берлин и та женщина, Лидс, собрались в одной комнате. Вскоре я услышал, что кто-то тихонько ходит по магазину, и пошел предупредить их. Мы выждали некоторое время, сидя молча и прислушиваясь. Потом я пошел к мисс Тарди. Меня удивило, что в комнате нет света. Мисс Тарди была мертва. Вот и все. Можете делать, что хотите. Если дойдет дело до суда, я буду все отрицать.

— Так, так. Ничего, — сказал Фэн. — Это тоже кое-что проясняет. Это вы спрятали труп и треснули Кадогэна по голове?

— Нет, не я. Это или Россетер, или Берлин. А теперь уходите и оставьте меня в покое.

Шерман вытер грязной рукой влажные от пота жидкие брови.

В бар вошел рассыльный отеля.

— Мистер Эллиот! Мистер Эллиот! Мистера Эллиота к телефону, — нараспев прокричал он.

Ко всеобщему изумлению Фэн ответил: «Это меня», — встал и вышел, провожаемый заинтересованными взглядами присутствующих.

Взяв трубку, Фэн услышал утративший свою обычную невозмутимость голос Хоскинса:

— Лис выскочил из норы, — пропыхтел он в трубку. — Вырвался в поле, но ищет убежище.

— Ату его, — сказал Фэн. — В каком направлении он бежит!

— Если вы сможете обогнуть колледж, вы преградите ему путь. Он на велосипеде. Я говорю из его кабинета. Вам надо спешить! — Хоскинс повесил трубку.

Фэн помчался в бар. Он появился в дверях грозный, как всадник Апокалипсиса, и яростно замахал своим компаньонам.

— Идем! — кричал он. — Скорей!

Кадогэн, только что отхлебнувший большой глоток пива, поперхнулся. Они бросились за Фэном, оставив Шермана наедине с его гнусными мыслями.

— Они нашли доктора, — захлебывался от возбуждения Фэн. — Он удирает, нам придется побегать. О, моя «Лили Кристин»!

Они выскочили из дверей отеля. Уилкс, дни атлетической юности которого давно миновали, схватил стоявший там единственный велосипед (надо ли объяснять, что это был не его велосипед) и завихлял на нем из стороны в сторону, в то время, как Фэн, Виола и Кадогэн побежали что было сил вниз по Джордж- стрит, за угол, мимо музыкального магазина Тафуза на Бомонт-стрит (где их чуть не задавил автобус), мимо «Птички и бэби»… Там они остановились перевести дух и их взору предстало потрясающее зрелище: по Вудсток-роуд в их направлении на велосипеде мчался пожилой, невероятно худой человек. Его редкие седые волосы развивались на ветру, глаза были полны дикого отчаяния. Прямо за ним, сломя голову неслись Сцилла и Харибда, преследуемые толпой орущих, улюлюкающих студентов во главе с мистером Эйдрианом Барнаби, тоже на велосипеде. Дальше, втиснувшись в крохотный автомобильчик марки «остин», следовали младший проктор Университета Маршала и два «быка» в котелках. Они выглядели сурово и непреклонно, но неубедительно. Последним, неуклюже подскакивая, несся совсем обессилевший Хоскинс.

Это было зрелище, которое Кадогэн запомнил до конца своих дней.

События разворачивались с неимоверной быстротой. Доктор Хеверинг летел вниз по Сент-Джилс- стрит, а по правой стороне прямо навстречу доктору мчался Уилкс. Хеверинг в последний миг успел заметить опасность, свернул чуть вправо, избегая столкновения, и очутился лицом к лицу с Фэном и Кадогэном, бегущими ему навстречу. Толпа студентов надвигалась сзади. Доктор заколебался, потом с внезапной решимостью свернул влево. Уилкс резко затормозил, едва не упав. А Хеверинг бешено закрутил педалями и свернул в переулок между пивной «Ягненок и Флаг» и колледжем Святого Иоанна.

Без малейших раздумий все последовали за ним, все, за исключением проктора со свитой — они остановились, так как переулок был слишком узок для машины. После некоторого замешательства они развернулись, чтобы выехать на Парк-роуд, куда выходил переулок, но им не повезло — они наскочили на гвоздь и потеряли всякую надежду продолжить преследование.

Какая-то изобретательная личность соорудила поперек дороги заграждение, которое можно было обойти только пешком, и толпа чуть не схватила Хеверинга, но он ускользнул, успев проскочить преграду, и вновь оседлал велосипед. Хеверинг катил со скоростью ветра по направлению к Парк-роуд. И Уилкс, и Барнаби, единственные, у кого были велосипеды, вряд ли могли тягаться с Хеверингом ни каждый в отдельности, ни даже оба вместе. Им не удавалось развить скорость, с какой удалялся от них доктор. Сердце Кадогэна готово было лопнуть. Но парни Эйдриана Барнаби были крепкими молодцами. Фэн бежал легко и упруго, Виола тоже демонстрировала великолепную тренировку. К счастью она была в туфлях на низких каблуках и в юбке с разрезом.

Сцилла и Харибда не выдержали гонки и выбыли из состязания. На них сейчас никто не обращал внимания, и они бежали в конце, с трудом передвигаясь неуклюжей рысцой.

С Парк-роуд Хеверинг свернул налево в окаймленную деревьями Саут-Парк-роуд. На хвосте у него висела вся неутомимая свора. Два профессора классической литературы, углубленно обсуждавшие Вергилия, оказались захваченными этим людским потоком, но вскоре вновь остались в одиночестве, удивленные, но ничуть не смутившиеся.

— Дорогой друг, — сказал один из них, — как вы думаете, это что, университетские состязания в беге с препятствиями?

Но так как ответить на этот вопрос было некому, то он оставил эту тему.

— Итак, как я уже говорил, Эклоги Вергилия…

В конце Саут-Парк-роуд доктор Хеверинг совершил непростительную ошибку, которую можно приписать только охватившей его слепой панике. Очевидно он рассчитывал избавиться от погони гораздо быстрее, и их упорство довело его до безумия. Во всяком случае как раз в тот момент, когда Фэн попусту тратил свое дыхание, распевая на бегу «Не торопись, стрелок, не нажимай курок, добыча близка, не дрогнет рука», Хеверинг въехал в аллею, ведущую к «Радости пастора», бросил велосипед, швырнул привратнику шестипенсовик и скрылся внутри. Преследующая его свора испустила торжествующий победный вопль.

Здесь необходимо некоторое разъяснение. Поскольку Оксфорд является одним из немногих цивилизованных городов в мире, он создал для своих обитателей возможность купаться единственно правильным способом, а именно нагишом. «Радости пастора» предназначены исключительно для мужчин. Пляж представляет собой широкую, огороженную кустарником с похожими на конюшни купальными